И он пошел к милиционеру, выпятив грудь. В темноте Железяка не совсем его понял и удивленно попятился:
— Елду что ль предлагаешь? — несколько ошарашенно спросил милиционер. Такого предложения он уж совсем не ожидал.
— Мент, да ты в окно насмотрелся и фурагой поехал? — Блатной рассмеялся вполне искренне. — Елду, скажешь тоже. Вот, смотри, да фонарь включи…
Железяка включил подсевший фонарик и осветил блатного. У того на голой груди блеснула толстая золотая цепь с кулоном, в середине которого переливался большой драгоценный камень.
— Это брюлик в платине, — понизив голос зашипел блатной, как ему казалось соблазняющим голосом. — Лейтенант, он сейчас двести штук стоит! И он чистый, я его сам на кровные в магазине купил, хлебом клянусь! Специально для такого случая…
— Давно купил? — спросил Железяка.
— Года два как.
— Да, плохо еще работают наши следственные органы. Целых два года такая мразь как-ты — и на свободе. Ну, ладно, касатик, пошли. Хотя случай был не плох. Здорово пробежаться вот так, весело, по росе, голым, в лунную ночь и с бриллиантом. Завидую я тебе.
Блатной напрягся:
— Короче, лейтенант, дашь уйти? Одни мы тут, а я не задаром прошу, сам видишь. — Ну-ка дай глянуть.
— Вот, — и блатной с готовностью подставил голову, чтобы милиционеру было удобнее снять цепь..
Некоторое время Железяка рассматривал драгоценность. В ювелирном деле он не разбирался, но сразу понял, что эта вещь дорогая и качественная.
— Хорошая вещь, — про себя сказал он. Потом намотал цепь на руку и шлепнул блатного по голому плечу. — Не замерз?
— Есть немного, — угодливо залебезил тот и стал поворачиваться, чтобы Железяка снял наручники. Лейтенант снял один наручник и, когда блатной разворачивался к нему лицом ловко перехватил его руку и защелкнул наручник снова, но так, чтобы скованные руки были впереди.
— Ты что? — ужаснулся блатной. — С глузду съехал?
— Пошли, пошли…
— Куда?
— Ты что, не понимаешь? Такая красота! Надо ребятам показать, похвастаться… А тебе что, не говорили, что Железяка не берет?
— Так это ты и есть! Ах, шкура ментовская, не знал. А то прям в тебя бы целил… Ну да ничего, я с того света приду, чтобы горло тебе перегрызть…
— Скучные вы какие, блатные, — рассуждал по дороге Железяка. — Только и разговору у вас, что про «горло перегрызу» да про «отпусти»… Рассказал бы что-нибудь интересное. Ну, где товары берешь, или кому деньги от рэкета относишь…
Но блатной высокомерно молчал.
— Нет, необразованные вы… Беседу поддержать не умеете. А странно, посидите у нас месяцок и, глядишь, еще как разговоритесь…
— Убью тебя, — зашептал сквозь зубы блатной. — Дай срок, падла…
— Ладно, ладно, двигай, — лейтенант слегка пнул блатного под зад. — Это песня не новая…
* * *
При входе в поселок они увидели, что выстрелы разбудили жителей. Окна во многих домах, несмотря на поздний час, светились.
Некоторые стояли у, калиток и смотрели, как милиционеры загружали в автомобиль ящики, которые нашли в сарае. Увидев голого блатного, которого по центральной улице конвоировал милиционер — в одной руке сигарета, вторая в кармане, жители попятились в глубь дворов.
— Ты там срам-то прикрыл? — спросил Железяка. — А то мирных граждан напугаешь.
Так они дошли до «воронка», где лейтенант сдал задержанного операм:
— Обыщите его получше, — с деланной серьезностью приказал он. — Мало ли что.
— Взял все-таки! — восхищенно заметил один — А я уж думал, ушел…
И они привычно пригнув блатного, впихнули его в машину. -
Железяка прошел к сарайчику: — Сержант, чего там?
— Да как обычно. Дефицит! Кофе, сыр, масло, консервы…
— Вот, сержант, объясни ты мне, — Железяка присел на край ящика. — В обеденный перерыв я по магазинам бегу. Живу один, жрать дома вечно нечего. А продукты эти вижу только по ночам. Что ни обыск, то красота и ресторан, праздник гурмана. Вот мы их по описи обратно в торг сдаем, а на следующую ночь они опять тут где-нибудь. Отчего так?
— Диалектика, лейтенант. Но ты лучше об этом не задумывайся…
— Ну ладно, заканчивайте тут, а я пошел. Спать охота… Железяка отошел и, как бы что-то вспомнив, повернулся опять:
