— Парень, парень, — щупая почву, начал хозяин. — У тебя ордер-то есть?
— А то? — деланно удивился Ник. — Вот он! — И он показал ножичек. — Или этого недостаточно?
— Ой, парень, с огнем играешь, — столь же деланно сочувственно заговорил хозяин, однако предпочитая смотреть не на Ника, а куда-то вдаль. — Ты хоть чуточку знаешь, на кого катишь?
— Очень интересно.
— Парень, у меня крыша. Они тебя в порошок сотрут…
Хозяин, вдруг осознав, что за Ником никто не стоит, осмелел и даже расправил плечи. И это было ошибкой. Ник с удовольствием всадил ему нож в живот. Правда, пока ручкой, а не лезвием.
Хозяин, однако, за сложным движением ножа не уследил и, в полной уверенности, что его зарезали, с шекспировским криком завалился на пол.
Ник кошкой соскочил со стола и оседлал толстяка:
— Короче, падла. Серега за твой вонючий кабак помер, ты хоть это помнишь?
— Да кто его просил, — обнаружив, что не мертв, заегозил под Ником хозяин. — Кто его просил?
— Ты и просил. Ты ж его нанял? Ты ж его и продал. Ты, сука.
И Ник с каким-то даже внутренним торжеством врезал ладонью по мокрому, жирному лицу. Оплеуха получилась на славу: зычная, внятная, хорошо артикулированная. Хлопок эхом прокатился по пустынным помещениям.
И к этому звуку примешался другой. Один из телефонов на столе в кабинете ожил и затрещал, но неровно, с паузами. Кто-то по параллельному аппарату набирал номер.
Нику это не понравилось. Номера в городе были шестизначные, три цифры уже успели набрать, значит, в его распоряжении меньше десяти секунд. Он с неожиданной силой поднял хозяина за шкирку с пола и вытолкал в обеденный зал. И точно: за стойкой, пригнувшись, упитанный официант терзал телефонный аппарат. Заметив Ника, он немедленно опустил трубку и, оставаясь сидеть на корточках, зачем-то поднял руки.
Тянуть время было больше нельзя, скоро начнут приходить в себя остальные.
Ник, не выпуская жертву из цепких пальцев, вывернулся и ногой достал туповатое лицо официанта. Тот, не охнув, отлетел под стойку и глухо ударился об нее головой. Там и затих.
— Ну, рассиживаться не время, — деловито объявил он хозяину. — Ты, мразь, свое еще получишь. И за Серегу, и за жену его, и за ребенка.
— За какого ребенка? — попытался подать голос хозяин, но Нику было недосуг, и чтобы его не перебивали, коротким тычком опустил толстяка на колени перед стойкой.
— Это не я, — пузыря кровь на разбитых тубах, снова попытался встрять хозяин, за что снова был коротко и целеустремленно бит.
— А кто? — спрашивал Ник, нанося не сильные с виду, но достигающие цели удары. — Кто?! Кому ты платишь, кто Серегу убил? Кем, падаль, меня пугаешь? Ну!..
Хозяин крупно дрожал, но молчал. Те, другие, испугали его так давно и так сильно, что больше, чем их, он Ника бояться просто не мог. Он хотел только одного: перетерпеть Ника, как перетерпливают визит к зубному врачу.
И Ник это понял. И понял, что надо исхитриться и испугать хозяина всерьез. Или сделать ему всерьез больно. Тут и помогла водка, выпитая накануне. Она как бы сняла какие-то тормоза, погрузила сознание в обманчивую зыбкость.
В открытой борьбе или даже просто в движении, он ни в грош не поставил бы жизнь этого слизняка с навечно испуганными глазами. В зависимости от ситуации он мог пристрелить его, перерезать в случае надобности горло. Просто убить руками: их учили с пренебрежением относиться к «цивилизованным» способам убийства, то есть к убийствам на расстоянии, когда жертва обезличивается и ты не входишь с ней ни в какой контакт. Все эти оптические прицелы и приборы ночного видения были Нику послушны, но только ими не ограничивался его арсенал. Руки могли действовать без приборов, и полагаться в конечном счете надо было только на них.
Другое дело — сознательно мучить человека, чтобы добиться какой-то информации. Этому их тоже учили, но к такой деятельности Ник относился без энтузиазма и не помнил случая, чтобы пришлось пользоваться всякими маленькими хитростями, которыми делились с ними инструктора — люди с невыразительными, смазанными лицами.
Но вот теперь, видимо, час настал. Ни одним знанием пренебрегать нельзя. И это пригодилось в совершенно неожиданном месте.
