Через край ванны стала хлестать вода и тут же появились бандиты. Все началось снова, но уже по другой технологии. Они перегибали ее через край и погружали в воду, матерясь выплевывали намокшие окурки. Долго держали постепенно перестающее дергаться тело, но в какой-то одним им, как специалистам, ведомый момент, выдергивали ее, давая глотнуть воздуха.
Заглядывая в полные смертельного ужаса глаза, Зяма, уже выведенный упорством девушки из себя, орал:
— Как его зовут? Кому ты сказала!?
И вдруг, сорвавшись, он со всей силой ударил ее в живот и, подхватив на удар в голову другой рукой, бросил не сопротивляющееся тело на пол.
«Ничего я им не сказала, — пронеслось в голое у Тани. — А теперь уже все», — и она со всего маха ударилась грудью об острый край ванной.
— Ты чего наделал, пидор? — ошарашенно спросил Петро, глядя, как изо рта девушки толчками вытекает густая кровь.
Зяма тоже смотрел на кровь, с трудом переводя дыхание,
— Что ты вылупился, гандон? — уже срываясь на истерику заблажил Петро в голос. — Ты же ее замочил, мудак! Нам Близнецы теперь самим яйца повыкручивают!
— Свал! — решил Зяма. — Живо метемся отсюда…
Они бросились к двери, но Петро, выбегавший последним, все-таки соблазнился и прихватил приглянувшуюся курточку.
* * *
Ник подходил к Таниному дому, когда из двора на нездоровой скорости выскочила «девятка» цвета «мокрый асфальт». Он успел отпрыгнуть с дороги, но грязь из-под колес машины мелкими капельками покрыла его брюки.
— Вот сволочи, — оглянувшись на машину, в сердцах выпалил Ник, и тут же у него в голове оглушительно зазвенело и наступила полная тишина бесконечной сосредоточенности, потому что все вокруг вдруг стало страшным и опасным. Что вызвало эту предельную напряженность, он до поры до времени не знал, но уже действовал, как автомат.
Машина опасна, это было очевидно по тому, как она брала поворот: с визгом шин, не притормозив, вылетев на встречную полосу. Ее надо было бы догнать. Зачем, еще не было понятно, но если бы случайно в руках у Ника вместо букета пышных роз в висюльках оборок был автомат, он не раздумывая начал бы стрелять. Автомата, однако, не было. Бежать? Улица пустынна, других машин мало. А просто так догнать не удастся, «девятка» быстро уходила по колдобистым переулкам. Татьяна! Ник уже знал, что чудовищно опоздал, задержавшись с глупым бритьем и выбором костюма… Он бросил ненужные розы и побежал.
Он бежал по лестнице вверх, когда понял причину, заставившую его напрячься: один из тех парней в машине был в купленной им для Сергея куртке.
Дверь квартиры была заперта на хлипкую защелку. Ник, ни секунды не колеблясь и даже не позвонив «для приличия», отойдя на шаг точно ударил ногой рядом с косяком и дверь с небольшим грохотом распахнулась, ударившись о стену прихожей. Все звуки отдавались в пустом, полутемном и тесном подъезде гулким эхом. Периферийным сознанием он опасался, что шум вызовет беспокойство за его спиной: станут открываться двери, лестницу заполонят старушки… Но ничего подобного не произошло. Подъезд был глух и нем.
Ник шагнул в квартиру.
Она была разбита, мебель перевернута, в прихожей стояла лужа воды, на кухне был виден стол с неубранной посудой. Тут же валялась растерзанная сумка Ника, которую он занес в прошлый раз.
Вид разрухи нисколько Ника не заинтересовал. Ему был совершенно безразличен и упавший телевизор, и разбитое стекло в двери на кухне. Он искал Таню.
При этом он не ходил по квартире. Он стоял неподвижно в позе «кошки» и, чуть прикрыв глаза, настраивал себя на то, что бы почувствовать квартиру целиком, понять, что тут произошло.
Наконец, повинуясь не основанному ни на чем чувству, он плавно подошел к ванной и открыл дверь.
Тело Тани лежало на полу. Но и на этот раз в Нике не прорвалось ничего лишнего. В ванной комнате больше никого не было, поэтому он аккуратно вошел. в нее спиной и, глядя вглубь квартиры — настоящая опасность могла таиться только там или в подъезде, — отведя левую руку назад, нащупал ее шею.
Под его чуткими пальцами ощущалось слабое биение пульса. Ник не был врачом, но слишком много видел в жизни вот таких изувеченых тел, чтобы проявлять преступную сейчас эмоциональность: пока была опасность, эмоции представлялись лишними.
