Железяка поплевал на руки и стал легко взбираться по ржавой пожарной лестнице. До города километров тридцать, значит, коллеги, которых местные жители наверняка вызвали, прибудут еще минут через двадцать, не раньше. Время есть..
Железяке очень хотелось бойца своего взять самому и живым. -
Он перемахнул. свое тело на плоскую крышу, осмотрелся. Все было спокойно. Тогда, стараясь не шуметь, он протиснулся сквозь узенькую дверцу внутрь склада и замер, оказавшись на узенькой площадочке под самым потолком!
* * *
Ник спокойно сел на пол и проверил боекомплект. Он автоматически считал патроны, снаряжал магазины, передергивал затворы… Оружия получалось ненужно много, бессмысленно много на одного единственного врага. Патроны в темноте податливо льнули к пальцам и словно по своей воле юркали в стволы. Краем сознания Ник чувствовал, что мир сужается до очень маленьких размеров. И мир, и жизнь, все становилось маленьким, мелким, никчемным. Оставался еще один подонок. Самый главный. Он сосредоточил в себе все то, что Ник так истово ненавидел. Встреться они на улице, Ник просто не обратил бы на него внимания, но так прихотливо сложился узор, что они и не встречаясь оказались повязаны едва ли не крепче, чем братья по крови. Именно по крови.
И освободиться от этого братства можно было только одним способом.
Ник пробежал чуткими пальцами по разложенному на цементном полу оружию. Вот автомат, пистолет, другой… Из какого-то нерационального чувства он остановил свой выбор на автомате. Штатное оружие против врага. Это не местная разборка, это просто эпилог его войны. С пистолетом он в Афгане не бегал. Значит, автомат.
Ник встал с пола, прихватив удобно примостившийся в руке «калаш», вышел на середину освещенного места и вдруг почувствовал странную слабость. С невероятной ясностью он ощутил необходимость отрешиться от всего. И внутреннее чутье подсказывало, что так и надо делать. Действительность из последних сил поддавалась его контролю. Особенно подействовала на него эта пальба снаружи… Уйти, скорее всего, не удастся. Значит, подводим черту. Дел осталось немного. Жаль, ребенка своего так и не увидел…
Ник сел в позу лотоса и замер, положив автомат себе на колени. Пока сознание прояснялось и прозрачнело, какая-то часть его «я» автоматически начала сканирование помещения и окружающего пространства. Как Нику показалось, снаружи все было совершенно тихо и безопасно. Это было странно, но второстепенно. Прямо перед ним, скрытый конторской мебелью, прятался старший Близнец. И еще что-то было наверху… Не опасность, но что-то неприятное. «Даст Бог, не снайпер», — подумал Ник и решил верх пока игнорировать.
Было удивительно тихо, только где-то гулко капала вода и с каждой секундой от все нарастающей, почти оглушительной тишины звук становился все громче.
Ник сидел не шевелясь. Дыхание его стало ровным и бесшумным. Полуприкрытые глаза, казалось, были слепы. Но в тоже время прекрасно видели все вокруг. В такие моменты Ник видел даже то, что происходило за его спиной. Но на этот раз там тоже ничего не происходило. Только впереди, на освещенном пятачке, теплилось какое-то движение, и от него явственно исходил звериный, обреченный страх. Ника даже слегка мутило от этого страха, тем более, что он излучал резкий, неприятный запах. Может быть, так преломлялись ощущения, но Ник эту тошнотворную вонь чувствовал.
Наконец что-то звякнуло, зашуршало, сопение Близнеца стало громче, и он решился приподняться над полом и даже выглянуть из-за стола. Полумрак и тишина. Он ничего не видел, слепой от света. Рукоятка пистолета в его ладони взмокла и едкий пот начал заливать глаза, хотя жарко не было.
Ник ясно видел, как Близнец попытался вытереть левой рукой лицо и встряхнул ладонью, отчего в воздухе блеснули яркие капельки пота, веером разлетевшиеся во все стороны. Вот сейчас его можно было бы убить одним выстрелом. Пуля вошла бы строго в середину лба, голова дернулась, из затылка пыхнуло облачко розовой кровавой взвеси и тело мягко осело на пол. Без мыслей, без звуков, без чувств. Но Ник не шевелился. Он смотрел своими полузакрытыми глазами на Близнеца и почти ничего не чувствовал. Во всяком случае, он не чувствовал настолько, чтобы просто нажать на спусковой крючок.
