Прокурор снова ринулся в контратаку:
— В предварительном порядке скажу, что в постулатах защитника содержится правда, но не только правда и далеко не вся правда. Когда мы перейдем к показаниям свидетелей, мы докажем, что защитник показал нам только одну сторону медали. Врачи, коллеги доктора Мак-Дональда, вспоминают, что был он крайне нетерпим, призывал разгонять демонстрации «мирников» и «вьетников» не только слезоточивым газом и дубинками, но и огнем, казнить хиппи и йиппи в газовой камере Сан-Квентина или, по крайней мере, сажать их прямиком из «коммун» в тюрьмы. Он оправдывал массовые экзекуции «цветных» в Индокитае, заявлял, что следует отменить на период войны билль о правах и поставить вне закона всех диссидентов. Негров он хотел «изрубить в фарш» во вьетнамской мясорубке, ни в коем случае не допуская возвращения в Штаты черных солдат, обученных военному делу. Он хотел, чтобы на всех «черных пантер» была объявлена свободная охота, и говорил, что с великим удовольствием участвовал бы в такой охоте. Его бесило, что Бобби Дж. Силу, одному из вожаков «Черных пантер», чикагский суд дал всего четыре года, и не раз объявлял себя ярым сторонником смертной казни для всех «врагов Америки». На новогоднем балу в офицерском клубе Форт-Брагга он сказал большой группе офицеров-медиков, что, не задумываясь, сбросил бы водородные бомбы на Ханой и Хайфон, что, по его мнению, было бы еще более оправдано, чем атомная бомбежка Хиросимы и Нагасаки, поскольку Япония уже была побеждена. Он горячо одобрял тайную войну ЦРУ против диссидентов и планы Пентагона использовать армию против них. Тогда же он сказал, что не знает, сможет ли пережить поражение Америки во Вьетнаме. Один врач-психиатр, бывший коллега доктора Мак-Дональда, констатировал наличие у него в ту пору ярко выраженного «вьетнамского синдрома». — Он схватился за сердце, с трудом отдышался. — Боже ты мой! И все это было десять лет назад!! Защитник ссылается на давность лет… Нет! Мне кажется, что все это было только вчера…
Прокурор вызвал свидетеля преподобного Джона Нокса Мак-Артура. Угольно-черный костюм из дакрона. Белый штрих клерикального воротника. Физиономия отнюдь не постная, а плейбоя и чревоугодника. Был такой капеллан в Форт-Брагге: Пастор Сукин-сын. Мировой парень. Черный пояс в дзюдо. Чемпион каратэ Седьмой группы спецвойск. После вьетнамской эры отказался от сана, сделался частным детективом, потом открыл контору частных охранников. Стоит уже полмиллиона. Грант видел его в публике. Мировой парень обрел себя.
Вопрос. Почти десять лет назад где вы служили?
Ответ. Капелланом Соединенной пресвитерианской церкви США в Форт-Брагге. В Седьмой группе.
Вопрос. Знали ли вы подсудимого?
Ответ. Доктора Мак-Дональда? Как же, как же! Довольно коротко. Бывало, резались с ним в покер…
Вопрос. Покер — это, конечно, хорошо, но приходилось ли вам говорить с ним по душам?
Ответ. Да, в баре, например…
Вопрос. Но одна душеспасительная беседа вам особенно запала в память, не так ли?
Ответ. В самом деле? Была такая беседа?.. Ах, да! Ну, конечно! Извините, но прошло столько времени!.. Как же, как же! Беседовал я с ним, с доктором Мак-Дональдом, в офицерском клубе седьмого марта 1970 года.
Вопрос. Вы сказали: седьмого марта 1970 года?
Ответ. Именно так, седьмого марта…
Вопрос. Хорошо ли вы помните этот разговор?
Ответ. В покер я всегда помнил все карты и потому почти никогда не проигрывал.
Вопрос. Прекрасно! Расскажите нам об этой вашей беседе в субботу, седьмого марта 1970 года с доктором Мак-Дональдом.
Ответ. Мы сидели вдвоем в одной из комнат клуба сразу после ленча. Джеф подсел ко мне и показал мне газету: гляди, мол, падре, семьдесят процентов у Гэллапа, говорят, что интерес к религии падает, а в пятьдесят седьмом только четырнадцать процентов отвечали подобным скотским образом. Ну, да, говорю, что поделаешь, война, ропщут люди против бога. «И вы так спокойно говорите об этом, отче? — спрашивает он в большом возбуждении. — А что делает эта черная образина из Джорджии, Джеймс Формэн?! Издал «Черный манифест», ратует за «черную власть», требует от нашей белой христианской церкви, чтобы мы этим черномазым три миллиарда выплатили за триста лет угнетения и эксплуатации! Да кто его таким словам, гада, обучил, кто позволил ему колледж кончить?! Репарации! Раньше они насиловали наших девушек и женщин, а теперь захватили нашу церковь в заложницы, выкупа, мразь сапожная, требуют! А нет — грозят революцией, партизанской войной!.. Этот Формэн заодно с Мэнсоном, бандит! С каким наслаждением я бы вздернул его на сук, линчевал бы, как в добрые старые времена. Ведь этот сукин сын начал небо коптить еще у нас по соседству — в графстве Фейет штата Теннесси! Фейет и Фейетвилл… Фейетвилл и Фейет — нет, тут есть какая-то роковая связь…»
