Вопрос. И это его не пугало?
Ответ. У нас бы он назывался по-нашему, скажем, Барри Голдуотером или Джорджем Уоллесом. Инфляция его страшно раздражала. Он вернулся после двух лет во Вьетнаме, накопил денег, а приехал домой и ахнул: все дико подорожало — цены в лавках, такси, автомеханик, водопроводчик, слесарь, парикмахер, номер в отеле или мотеле. Выходит, Никсон ему платил бумагой за Вьетнам. Взлетели цены на автомашины, плавательные бассейны…
Вопрос. Тревожило ли подсудимого движение черных за гражданские права?
Ответ. Еще как! Он не называл негров «черными», как это требовали они уже десять и пятнадцать лет назад и как это теперь делается, хотя мне, признаюсь, не понятно, что плохого в слове «негр». Другое дело «кун» или там черномазый… Он читал вождя «Черных пантер» Элдриджа Кливера, Малькольма Икса, даже Уильяма Дюбуа и других негров и проклинал тот день, когда неграм показали букварь, дважды проклинал того, кто выписал первому негру аттестат об окончании средней школы, трижды проклинал колледжи, выдавшие неграм дипломы, в том числе и медицинские колледжи…
Вопрос. Как относился он к убийству доктора Мартина Лютера Кинга-младшего?
Ответ. Не думаю, что он оправдывал убийство, но он считал, как большинство из нас, что Кингу, этому «апостолу мира», не следовало лезть на рожон. В нашей беседе он особенно возмущался тем, что вдове Кинга Коретте в марте шестьдесят девятого дали выступить с проповедью — женщине, негритянке!. — в соборе святого Павла в Лондоне. Меня, к примеру, никто туда не приглашал…
Вопрос. Что он говорил о церкви?
Ответ. Он переживал как личную трагедию тот прискорбный факт, что многие чересчур добрые христиане готовы были пожертвовать сотни тысяч долларов шантажисту Джеймсу Формэну. «Формэн — Мэнсон, Мэнсон — Формэн, — все твердил он. — Для Формэна, значит, для Мэнсона…» Он справедливо негодовал на церковь своих отцов и дедов за то, что она не только на словах выступала против войны во Вьетнаме и расизма, но и на деле, становясь на сторону диссидентов, предоставляла убежище дезертирам из американской армии! О, как он бесился, осуждая и папу Павла Шестого, который «порозовел», и квакеров, которые пикетировали Белый дом, в коем сидел квакер Никсон, с плакатами: «Тысячи умирают во Вьетнаме, и все они — дети божьи!» Да он чуть не плакал, когда говорил мне, что квакеры посылают цветным в Северный Вьетнам медикаменты, а их не хватало ему в Южном Вьетнаме!..
Вопрос. Вспоминал ли он какие-либо религиозные эпизоды во Вьетнаме?
Ответ. Во Вьетнаме? Что-то не помню… Ах, да! На его глазах облил себя бензином и сжег себя заживо буддистский монах, протестовавший против войны. Это было под Сайгоном, и я помню, что доктор Мак-Дональд несколько раз повторил: это был двадцать восьмой монах, двадцать восьмой по счету… Его это здорово потрясло. «Они победили нас, — сказал он о вьетнамцах, — потому что им не дорога была жизнь, они не жалели себя…» И еще он говорил: «Но мы победим их, если проявим еще большую силу духа, если будем готовы на любые, даже самые страшные, немыслимо страшные жертвы, потому что…» И тут он меня просто ошеломил: «Потому, — говорит, — что идет 1969 год, год поражения Америки и высадки, вопреки божьей воле, человека на Луну… двух человек — Армстронга и Олдрина… Все дело в магии чисел… Светопреставления ждали и в 1666 году, и в 1696-м, в гробы ложились в ожидании Страшного суда, Антихриста и второго пришествия Христа… А оказывается, начался Апокалипсис, конец света, в 1969 году…»
Вопрос. Седьмого марта, часа в три пополудни, в нашем полушарии должно было произойти полное затмение солнца. Комментировал ли как-нибудь этот астрономический феномен доктор Мак-Дональд?
Ответ. О, да! И очень бурно. Он сказал, что это явление несомненно апокалипсическое, божье знамение. Я успокаивал его и спросил, неужели он так несовременен, что верит в астрологию и всяческую антихристианскую чушь. На это он ответил, что в каждом человеке есть доктор Джекиль и мистер Хайд[4], человек и зверь, и зверь в нем боится, как все животные, затмения.
Отпустив свидетеля с видимым удовлетворением, прокурор присовокупил с видом тореро, наносящего последний удар быку:
