Патрик повысил голос. Гости обернулись к сцене, все затихли.
— Моя мама рассказывала, что у отца был нервный тик на первом свидании, — Патрик усмехнулся, — он даже двух слов ей не сказал и повел смотреть «Ночь оживших мертвецов», от которых у мамы мороз по коже. Мой отец был влюблен в другую девушку, шикарную блондинку, которая была обручена с другим. — Патрик поймал взгляд Джеймса. — Мой отец даже обсуждал эту блондинку с мамой, прямо на первом свидании. Но мама, у которой были темные волосы, не обращала на это внимания. Она смотрела на зомби и слушала нытье отца, а когда он привез ее домой, она так поцеловала его, что он забыл о блондинке.
Темноволосые женщины в «Черривуде» восторженно закричали.
— Мои родители поженились через три месяца. — Патрик поднял свой бокал. — Итак, тост за Эмилио Снодграсса.
Все засмеялись и чокнулись бокалами, а Джеймс смотрел на свой бокал. Он чувствовал, что это была выдумка. Он полагал, что ни одна семья Снодграсс не назовет сына Эмилио.
Фрида толкнула Джеймса бедром.
— Клевая история.
Джеймс наблюдал за женщинами в зале. Он видел, что все, даже те, кто пришел со спутниками, посматривали на Патрика. Это были лукавые мимолетные взгляды, но они были.
— Эй, — предложила Фрида, — пойдем отсюда.
Джеймс пришел в себя.
— Что?
Фрида придвинулась ближе.
— Ты выглядишь напуганным, — прошептала она, — как будто не хочешь выступать перед этими людьми.
Джеймс выдохнул. Это правда, он был напуган. Ему нечего было сказать толпе, а от Фриды возбуждающе пахло, запах чем-то напоминал тот, который исходил от Ралли в «Дюранигане». Но Ралли не было рядом, и Джеймсу захотелось поэкспериментировать с женщинами, к тому же Фрида настойчиво толкала его в бедро.
— Если мы сейчас сбежим, — прошептала она, — то пропустим твою очередь выступать.
Джеймс в последний раз обвел глазами публику.
«Будь здесь», — взмолился он. Но Ралли не было, и Фрида потащила Джеймса за дверь. Она затолкала его в такси и купила пиво. Через два часа Джеймс был у нее в квартире, уголке с розовым ворсистым ковром, черными стенами и мелькающим светом. Она угостила его еще пивом, усадила на кровать, схватила гитару и исполнила песню «Трахни бизона». Когда песня закончилась, Фрида впилась поцелуем в губы Джеймса.
— Подожди секунду, — сопротивлялся Джеймс. У него кружилась от пива голова, он отодвинулся от Фриды.
— Что случилось? — прошептала Фрида. Она провела пальцами по руке Джеймса.
— Я… — Джеймс пытался совладать с дыханием, побороть заикание, которое возвращалось, когда он бывал пьян. — Я хочу знать, что происходит?
Фрида покусывала ухо Джеймса.
— Ты и я, вот и все.
Джеймс вырвался. Воздух пульсировал в мигающем свете.
— Я хочу спросить, почему я вдруг тебе понравился?
— Разве нужна причина?
— Почему? — Джеймс поднялся.
Фрида свернулась калачиком на кровати. Она пожала плечами.
— Сейчас новое тысячелетие, — произнесла она, — ты клевый.
Ноги Джеймса дрожали. Он чувствовал себя в западне.
— Ты знаешь Ралли Мак-Вильямс? — выпалил он.
Фрида погладила кровать.
— Ну же, — позвала она. — Иди сюда.
Джеймс сглотнул. Он смотрел на грудь Фриды, на ее черные обтягивающие брюки, ее плотоядную усмешку. Все вроде просто. Ему хотелось секса, а Фрида была обворожительна, но его присутствие здесь было подстроено. Ему не хотелось отшивать Фриду, как проститутку, но, как бы нелепо это ни звучало, Джеймс знал, что Патрику удалось убедить ее соблазнить его. В этом Джеймс был уверен.
— Мне нужно идти, — он заикался.
Фрида поглаживала свое тело.
— Ты ненормальный? Посмотри на меня.
Джеймс взял свой плащ. Он хотел срочно поговорить с Отисом.
— Извини, — произнес он.
— Ты шутишь. Эй! Приятель? Эй!
Но Джеймс уже был за дверью.
В ту ночь Джеймс мало говорил в лифте. Он все раскачивался и раскачивался с закрытыми глазами и ни о чем не думал. Он просто сел и дышал, он чувствовал каждый орган, каждый мускул, всего себя. Некоторое время спустя три образа пришли ему на ум. Первым была его мать, лежащая на диване в гостиной и читающая спортивные новости. Потом он увидел Кеттл и Файф, сидящих на одном стуле в «Черривуде» и поющих свою эскимосскую песню. Когда песня закончилась, они объяснили, что это песня о создании мира, о мифе их племени. Джеймсу показалось, что он видел, как Кеттл смахнула слезу, говоря о мифе.
