– И все же я хотел бы узнать, скажем, парочку фактов.
– Фактов? – Она пожала плечами. – Они вам и так известны.
– Мне известно лишь то, что у Деборы было трое любовников.
– А кто они, вы не знаете?
– Нет.
– Ну, ладно, я расскажу вам. Один из них американец, довольно значительная шишка.
– В правительстве?
– Давайте считать, что я не слышала вашего вопроса.
– А другой?
– А другой – атташе из советского посольства. Третий – англичанин, представитель одной шотландской фирмы, во время войны работал в британской разведке.
– И разумеется, работает до сих пор.
– Разумеется.
– И это все?
– Еще у нее были какие-то дела с человеком по имени Тони, он навещал ее раз-другой.
– Ей нравился Тони?
– Пожалуй, не слишком.
– Но чего же она все-таки добивалась?
– Если хотите знать мое мнение…
– Хочу.
– Она стремилась ошарашить собственного папашу. Она хотела, чтобы он сам пришел к ней и на коленях умолял прекратить этот любительский шпионаж, пока все влиятельные люди в мире не решили, что Барней Келли затеял что-то дурное или что он не в состоянии контролировать поведение собственной дочери.
– А что интересовало Дебору?
– Много чего. Очень много. Все и ничего в отдельности, можете мне поверить. Она собирала слухи и претендовала на важную роль. Если хотите услышать мое личное мнение, мне кажется, что это доставляло ей чисто сексуальное наслаждение. Одним женщинам нравятся жокеи, другим – лыжники, третьим – грубияны-поляки, а у Деборы была petite faiblesse7 к лучшим агентам мира. Впрочем, что бы это ни было, для ее отца все складывалось скверно. Он очень переживал.
– Ладно, Рута, спасибо, – сказал я.
Несмотря на приступы ревности, вызванные каждым из трех ее любовников, в сердцевине боли таилось легкое опьянение тем, что я наконец-то что-то узнал.
– Но я еще не задала своих вопросов, – заметила Рута.
– Что ж, задавай.
– Мистер Роджек, как вы думаете, почему я работаю на мистера Келли? На что я рассчитываю?
– Выйти за него замуж?
– А что, это бросается в глаза?
– Нет. Но я верю миссис Трилаун.
– Но все же мои намерения как-то просматриваются?
– В некоторой степени. Но, разумеется, ты очень умна.
– Очевидно, недостаточно умна, чтобы скрыть их. Вернее, умна и достаточно, но у меня нет достаточных козырей. Поэтому мне нужна поддержка.
– Поддержка помощника?
– Скажем, партнера, который руководил бы мною.
– Но, дорогая моя, Бесс права. Он не женится на тебе.
– Вы, мистер Роджек, рассуждаете, как глупец. А вы ведь не глупец. Я не настолько помешана на себе, чтобы не понимать, что мистер Келли в состоянии купить и продать девушку вроде меня десять тысяч раз. Но я кое-что знаю. – Ее глаза показались мне немного выпученными, на немецкий лад, словно мысли давили на них изнутри.
– Ты и в самом деле что-то знаешь?
– Массу всякого. И потому у меня есть шанс женить его на себе. Если я правильно распоряжусь своими картами.
– А что ты намерена предложить своему консультанту?
– Вы мне говорили, что из вас гвозди делать можно. И я вам верю. Я не стала бы пытаться обвести вокруг пальца человека вроде вас. Кроме того, вы можете доверять мне.
Ее слова позабавили меня.
– Весь трюк в том, – сказал я, – чтобы не терять чувства меры. С какой это стати я буду доверять тебе? Я наверняка не мог бы доверять тебе в делах с легавыми.
– Легавыми? – Она не знала этого слова, и это раздражало ее, как поиск куда-то запропастившегося инструмента.
– С полицией.
– Ах, это! Прошлой ночью! Вы вроде бы пообещали сделать мне ребенка. Я вовсе не так уж хочу ребенка, но вы пообещали, а не сделали. Может, это и мелочь, но мелочи такого рода не рождают в женщине верности до гроба.
Тем не менее эта мелочь напомнила нам о проведенном вместе вечере.
– Был ведь и второй раз, – сказал я.
Рута усмехнулась.
– Да, был и второй раз, – сказала она. – Но это пролетело.
– Весьма сожалею.
– Чаще всего пролетает.
– Может, у тебя какая-то инфекция?
– Ха-ха-ха, этого мне только и не хватало.
– А Келли нас не подслушивает? – неожиданно для самого себя спросил я. Я вдруг остро ощутил его отсутствие.
– Думаю, он пошел поглядеть на Деирдре.
Мне захотелось спросить, не может ли он как-нибудь подслушать наш разговор. Правда, в комнате не ощущалось той спертости воздуха, которая наводит на мысль о микрофонах, но, с другой стороны…
