Он кивнул:
– Знаете, Роджек, вот что я вам скажу. Предстоит вскрытие. И оно может опровергнуть то, что вы тут излагаете.
– Может и опровергнуть. А если Дебора находилась в предканцерном состоянии?
– Может и так. Но все было бы куда проще, если бы рак все же обнаружили. Между раком и самоубийством существует прямая зависимость. Уверяю вас. – Он поглядел на часы. – И еще несколько практических вопросов. У вашей жены была куча денег?
– Не знаю. Мы никогда не говорили о ее деньгах.
– Ее отец чертовски богат, если я ее ни с кем не путаю.
– Судя по всему, он перестал помогать ей, когда мы поженились. Я частенько говорил друзьям, что она была способна ради меня отказаться от своей доли двухсотмиллионного состояния, но была не в силах приготовить мне завтрак.
– А вы не знаете, не упомянула ли она вас в своем завещании?
– Если у нее и были деньги, то едва ли она оставила их мне. Она все, конечно, оставила дочери.
– Ладно, это довольно просто выяснить.
– Разумеется.
– Что ж, мистер Роджек, давайте перейдем к событиям нынешней ночи. Вы пришли повидаться с ней после двухнедельной разлуки. Чего ради?
– Я почувствовал, что соскучился по ней. Такое бывает и после того, как люди расстаются.
– В котором часу вы пришли?
– Несколько часов назад. Может быть, в девять вечера.
– Она вам открыла?
– Нет. Открыла служанка.
– Вдували когда-нибудь этой служанке? – спросил О'Брайен.
– Ни разу.
– А хотелось?
– Такие мысли меня иной раз посещали.
– И что же вас удерживало? – упорствовал О'Брайен.
– Было бы очень неприятно, если бы об этом узнала Дебора.
– Достаточно убедительно, – сказал О'Брайен.
– Ладно, – сказал Робертс, – вы вошли сюда, и что дальше?
– Мы разговаривали несколько часов подряд. Пили и разговаривали.
– Бутылка не опорожнена и наполовину. Не так много для двух пьющих людей за три часа.
– Пила в основном Дебора. Я только делал время от времени по глоточку.
– И о чем вы разговаривали?
– Обо всем. Мы обсуждали возможность воссоединения. И пришли к выводу, что оно невозможно. Потом она заплакала, что с ней случалось крайне редко. Она сказала, что перед моим приходом целый час провела у открытого окна и что у нее было сильное искушение выброситься из него. Ей казалось, что именно этого ждет от нее Господь. Она сказала, что потом почувствовала раскаяние, как будто оттолкнула Его. А затем сказала: «Раньше у меня не было рака. Но за этот час, который я провела у окна, он у меня появился. Я не прыгнула вниз, и поэтому прыгнули во мне мои клетки. Я знаю это». Буквально так и сказала. А потом немного поспала.
– А что вы делали, пока она спала?
– Просто сидел в кресле у кровати. Мне было очень паршиво, уверяю вас. Потом она проснулась. И попросила меня открыть окно. А затем сказала… мне действительно необходимо вдаваться в такие детали?
– Весьма желательно.
– Она сказала, что у моей матери был рак и у меня тоже рак, и что я заразил ее им. Сказала, что все эти годы, когда мы лежали вдвоем в постели, я заражал ее.
– И что вы на это ответили?
– Нечто столь же отвратительное.
– Пожалуйста, менее фигурально, – сказал Робертс.
– Я сказал, что это было вполне справедливо, потому что она паразитка, а мне надо заниматься своим делом. Я даже сказал, что если ее душа умирает, то она того заслужила. Это было подло.
– И что она сделала?
– Она встала с постели, подошла к окну и сказала: «Если ты не возьмешь назад своих слов, я выброшусь». Я был уверен, что это игра. Само это выражение «возьмешь назад». И я ответил ей: «Ладно, давай выбрасывайся. Избавь мир от своей пагубы». Я думал, что поступаю именно так, как надо, что я разрушаю ее безумие, ее тираническое своеволие, которое погубило наш брак. Мне казалось, что благодаря этому я смогу хоть немного ее исправить. Но она шагнула на подоконник и бросилась вниз. И мне почудилось, будто что-то отхлынуло от нее, когда она бросилась вниз, и ударило меня по лицу. – Меня начала бить дрожь, картина, нарисованная мною, казалась вполне реальной. – А потом я не помню, что случилось. Кажется, я чуть не прыгнул вслед за ней. Но, как видите, не прыгнул. Вместо этого я вызвал полицию и позвонил служанке, а потом, наверно, на какое-то мгновение потерял сознание, потому что очнулся на полу. И тогда я подумал: «Ты виновен в ее гибели». Так что, Робертс, полегче на поворотах. Все это было страшно трудно.
