— Амандина, когда вчера я спросила тебя о твоей маме, ты подумала, что я шучу, не так ли?
Красные листья падали на землю, Амандина бегала за ними, пытаясь поймать их на лету. Она собирала их в кучу, складывала вместе, но ветер разбрасывал листья, и она снова бросалась за ними в погоню. Соланж стояла в нескольких метрах от нее и наблюдала за тем, как она прыгала и визжала.
— Амандина, Паула не твоя мама и не мама для каждой из нас. Ни моя, ни Жозефины, ни Марии-Альберты, ни Сюзетт или… Она наша духовная мать, лицо, которое ответственно за то, чтобы нам всем, кто живет здесь в монастыре, было хорошо. Можешь ли ты это понять?
Прижимая листья к груди, Амандина подошла поближе к Соланж.
— Ты имеешь в виду, что она дух? Что Паула привидение?
— Нет. Она не привидение. Она очень реальна, и она заботится о каждой из нас, как должна заботиться мать, но она не настоящая мама.
Женщина и ребенок сели под деревом, в шорохе красных листьев.
— Она наша поддельная мама?
— Нет. Каждая из нас имеет мать, которая ее родила. Это наша собственная мать. И Паула не такая мать для каждой из нас.
— Ни для кого из нас?
— Нет.
— А у тебя есть твоя собственная мама?
— Да. У меня есть мама. И папа. У меня есть две сестры и бабушка, тетки и дяди и, как я недавно подсчитала, восемь кузенов.
— Где они? Почему мы не живем вместе с ними?
— Они живут в другой части Франции. На севере. А я не живу с ними, потому что меня избрали для жизни с тобой.
— Но почему?
— Потому что я этого хотела. Мой выбор приехать сюда и быть с тобой не означал, что я не люблю свою семью. Я люблю их и люблю тебя. Ты тоже моя семья.
— Но я не из вашей «собственной» семьи?
— Нет.
— У меня есть моя собственная мама? Кто она? Кто моя собственная мама?
— Я не знаю, милая. Я точно не знаю, кто она, но я знаю, что она очень любит тебя.
— Ты не знаешь, кто она? Ты уверена, что никто из здешних сестер не моя собственная мама?
— Уверена.
— Не могли бы мы теперь пойти искать ее? Я нахожусь здесь так долго, не волнуется ли она? Что я не пришла домой?
— Она знает, что тебе здесь хорошо и безопасно. Она знает, что ты со мной, с Паулой и Филиппом и с остальными из нас. Она знает, и потому не волнуется.
— Ох. Но могу ли я увидеться с ней? Я хочу увидеть мою собственную маму. Я уверена, что она была бы рада увидеть меня, как ты думаешь?
— Конечно, я так думаю, но прямо сейчас это невозможно. Она хочет, чтобы ты выросла и стала прекрасной сильной девушкой, выучила свои уроки, была доброй и хорошей, слушалась меня и сестер.
— Откуда ты знаешь, что она любит меня?
— Я знаю, потому что она очень заботилась о тебе и о том, чтобы ты…
— Она тебе это сказала? Она сказала, что любит меня?
— Да, в своей манере.
— Какой манере?
— Она послала одну даму рассказать мне о тебе.
— Она это сделала? Что тебе сказала эта дама?
— Она сказала, что есть драгоценная маленькая девочка, мама которой не имеет возможности заботиться о ней, и что мама не хочет, чтобы девочка была одна. Она просила меня, чтобы я взяла на себя заботу о ребенке. Ради ее мамы. Она просила меня, чтобы я отдала девочке всю любовь в мире во имя ее мамы. Так, как ее мама сама отдала бы ей эту любовь. Ты понимаешь?
— Я не знаю. Кто была эта дама?
— Это была женщина с прекрасными глазами, глазами, как у оленя, и кожей белой, как луна. Она была очень печальной. Я видела ее только на мгновение, на полмгновения.
— Почему она была печальной?
— Я думаю, потому что она знала, что твоя мама не сможет быть с тобой. И она не сможет быть с тобой тоже.
— Тогда пойдем искать эту даму. Она знает, где моя собственная мама, и тогда мы сможем быть все вместе. Эта дама, ты, моя мама и я. И твоя собственная мама также, и мы возьмем Филиппа и его собственную маму и Паулу и всех сестер. И собственных матерей всех нас.
