Посреди светлого пустого кабинета стоял плотно загруженный компьютерный столик, на стене напротив входа играло бликами настенное зеркало. За монитором сидел долговязый человек с голым, как бильярдный шар, черепом и увлеченно щелкал клавишами. С первого же взгляда в нем угадывался военный, да не простой, а кадровый служака. На лацкане его пиджака блестел значок – ощетинившаяся песья голова.
Не отрываясь от монитора, он сказал:
– Здравствуйте, Марей Алексеевич. Садиться не предлагаю…
– Сесть я всегда успею, – простонал Зипунов.
– Меня зовут Малюта Лаврентий Маркович, – представился «бильярдный шар».
– Не так страшен черт, как его Малютка, – бодрился Зипунов, но Малюта на него зыркнул, точно ледяной водой окатил.
Марей затих, впервые лицом к лицу столкнувшись с кобником более высокой квалификации, чем он сам. Он рассеянно мял в руках свою видавшую виды папаху. Оглянувшись на дверь, он попробовал надеть свое лохматое гнездо задом наперед.
– Вот только этого не надо. Фокус с шапкой-невидимкой у вас не пройдет, у нас тут повсюду камеры слежения в инфракрасном свете, да и вообще нюх на любые провокации. – Малюта любовно поправил золотой значок с песьей головой на лацкане пиджака.
– Опричники, – пробормотал Марей. – Кромешники, псы окаянные…
– Скорее «Домини канес», Божьи псы, или кобели, как вам больше нравится, – поправил его Малюта. – Ну-с, тогда рассказывайте.
– Что рассказывать-то? – простонал Марей.
– И какими же экстраординарными способностями вы обладаете?
– Это скорее они обладают мною, – признался Марей.
Человек оторвался от компьютера и посмотрел на Марея круглыми змеиными глазами, и кадык его заходил, точно он только что сглотнул живую мышь.
– Давайте-ка ближе к делу… Что это за кобь, которую вы пропагандируете в разговорах?
– Кобь, – хмыкнул Марей. – Да вроде не матерное словцо, безвредное.
– Ну, это еще как посмотреть… – строго заметил его собеседник.
– Вот вы, Малюта Лаврентьевич, сморите на меня как кобра, это тоже кобь! Вроде как змеиный гипноз, от которого у меня живот холодеет.
– Ну что ж, пришла пора поговорить начистоту, так сказать, узнать всю подноготную… – Малюта потер руки.
– Ногти рвать будете? – усомнился Марей.
– Если будете упорствовать, – уточнил Малюта. – Мы проверили ваши картины на спектрометре в лаборатории Гаряева. Вывод неутешительный – «нерукотворное письмо», то есть не нашли ни одного штришка или мазка кистью, кроме ваших «подмалевков» по готовому полю, и состав ваших красок оказался на удивление прост – это вода с минеральной смолой и немного ртути!
– Так и есть, енисейские старатели эту горную смолку мощью зовут. Она и костки сращивает, и много чего доброго творит!
– И где вы добыли сие дивное вещество?
– Я же старатель, в горах и нашел!
– Место помните?
– Этого я вам не открою, хоть пилите меня циркуляркой, – поник рыжей головой Марей.
– Мы не в цирке, – строго заметил человек-удав. – Это там в последнее время все время кого-то пилят.
Скрипнула дверь, и в кабинет, потирая руки с морозцу, вошел Авенир. Марей с надеждой подался к нему, но тот решительно пресек его наивный порыв.
– За последний месяц ты, любезный, не написал ни одной новой картины. Позволь узнать – почему? – строго спросил он Зипунова.
– Вдохновение не посетило.
– «Вдохновение»? – издевательски вопросил Малюта.
– Не прикидывайтесь сибирским валенком, Зипунов, ваше «Сказание о земле Сибирской» выдает вас с головой! – прикрикнул на художника Малюта. – Вы одной левой рисуете то, над чем бьются лучшие умы человечества! Кто вас информирует? Советую вам быть предельно откровенным.
– А мне почем знать? – засуетился Зипунов, кажется впервые напуганный по-настоящему. – Я эту смолку с водой мешаю, картон смачиваю и сверху еще разбрызгиваю, ну объясню ей, чего хочу увидеть, вроде как задание даю, а утром, как на фотобумаге, проявляются картинки: хошь – из прошлого, а хошь – из будущего!
– А давайте-ка полюбуемся на ваши картинки, может быть, они окажутся более разговорчивыми, – поднажал Авенир.
Он пошевелил картоны, аккуратно приставленные к стене, выбрал первую попавшуюся и замер.
