– Не помешаю, Алексей Михайлович?
– Проходите, проходите, Андрей Петрович. Рад вас видеть, – не покривил душой хозяин каюты, поднимаясь навстречу гостю.
– Я уже приходил к вам, но мне сказали, что шеф вызвал вас «на ковер»…
– Ваши информаторы правы лишь отчасти, – усмехнулся граф. – Да, я действительно был у Резанова, однако никакого разноса он мне не учинял. – Заметив на лице гостя тень недоверия, Воронцов уточнил: – Я всего лишь передал ему прошение об отставке.
– Как?!
– А у вас что, Андрей Петрович, есть какие-то другие предложения по выходу из положения, сложившегося в коллективе из-за нашего с Крузенштерном конфликта? – улыбнулся граф.
– Нет… – смутился Шувалов. – Просто мне ваше решение с отставкой показалось несколько скоропалительным, что ли… Не поспешили ли вы с докладной запиской, Алексей Михайлович?
– Ну вы же умный человек, Андрей Петрович! Неужели я должен был сначала выслушать от начальника нотацию по поводу моего неблаговидного, с его точки зрения, поступка, а затем все равно услышать, извините за выражение, сакраментальное: «Пошел вон!»? Так, по-вашему?
– Нет, конечно. Просто мне искренне жаль, что вы не сможете побывать в Японии, о которой сами же не раз рассказывали нам в кают-компании много интересного.
– Не расстраивайтесь, Андрей Петрович. Я все хорошо обдумал. Лично для меня честь дворянина превыше всего. И это не просто громкие слова – это мое жизненное кредо.
– Полностью поддерживаю вас в этом, Алексей Михайлович! – горячо воскликнул Шувалов. – Ведь если бы это было не так, я никогда не пришел бы к вам после той вашей стычки с капитаном.
– Спасибо за понимание, Андрей Петрович.
– К вашему сведению, я тоже хотел вызвать Крузенштерна на дуэль! Еще во время нашей стоянки на острове Нукагива, сразу после прибытия туда «Невы»…
– Вот так новость! – слегка опешил Воронцов. – Впервые слышу.
– Да о том инциденте знают только камергер Резанов, натуралист Лангсдорф и капитан Лисянский, – пояснил Андрей Петрович. – Не считая, конечно, нас с Крузенштерном.
– И в чем же заключалась причина вашего конфликта, если не секрет? – заинтересованно спросил граф.
– Капитан неуважительно отозвался об офицерах гвардии.
– Понятно… Что ж, теперь я окончательно убедился в вашем чистосердечном ко мне отношении, Андрей Петрович. И хотя мне в свое время довелось дослужиться только до звания унтер-офицера гвардии, а не поручика, как вам, но я, поверьте, тоже непременно потребовал бы сатисфакции за нанесение подобного оскорбления.
Собеседники молча посмотрели друг другу в глаза, выказав тем самым обоюдную радость от только что прочувствованного единения родственных душ, сближающего людей порой сильнее, нежели что-то иное.
– Однако каковы же ваши планы на будущее, Алексей Михайлович? – осторожно поинтересовался Шувалов.
– Хочу из Петропавловска отправиться в Русскую Америку, – не стал скрывать тот.
– Завидую вам, – откровенно признался Андрей Петрович. – Но, надеюсь, временно. Ибо по возвращении из Японии я ведь тоже могу направиться именно в Русскую Америку и поступить, например, на службу в Российско-американскую компанию.
– Конечно, можете, Андрей Петрович. Только сам я намереваюсь заняться там изучением быта индейцев на правах частного лица. – Заметив отразившуюся на лице гостя досаду, добавил: – Просто у меня, не в обиду вам будь сказано, больше финансовых возможностей для этого.
– Как говорится, по одежке протягивай и ножки, – рассмеялся гость, давая понять, что нисколько не обижен на слова графа.
– Ну вот и слава богу, – облегченно выдохнул Алексей Михайлович. – Тем не менее вынужден вам признаться: хоть я и окончил Петербургский университет, однако испытываю определенный недостаток знаний в методике проведения исследовательских работ. Поэтому мне потребуется ваша помощь, Андрей Петрович.
– Я весь внимание, – с готовностью ответил молодой человек.
– Вы ведь находитесь в дружеских отношениях с Григорием Ивановичем Лангсдорфом, натуралистом нашей экспедиции?
Шувалов утвердительно кивнул и добавил:
– Да, мы с ним совершали восхождение на Тенерифский пик на Канарских островах и обследовали остров Нукагива в Тихом океане.
