Фурор был полным! Подростки восторженно запрыгали вокруг лихих наездников, в глазах молодых воинов читались неподдельные восхищение и зависть. Воронцов же, впервые увидев слезы на глазах всегда сдержанного в проявлениях чувств Чучанги, был тронут до глубины души. Он подошел к помощнику, обнял и ободряюще, по-мужски, похлопал по спине. Потом шепнул на ухо: «Молодец, Чучанга, ты успешно сдал экзамен перед соплеменниками». И тот неожиданно благодарно прильнул к нему, преодолев природную индейскую гордость.
* * *
Селение осталось далеко позади, и всадники ехали в глубь степи легкой рысью, не понукая мустангов. Кучум, приноровившись к неспешному ходу лошадей, резво бежал впереди. Небо было чистым, безоблачным, невысокое пока солнце еще не припекало, и над бесконечной степью разливалась бодрящая прохлада.
Неожиданно Кучум замедлил бег, насторожился, а затем метнулся к небольшому пригорку, поросшему довольно высокой травой. Всадники придержали лошадей.
– Может, учуял койотов?[28] – предположил Чучанга, автоматически отвязывая притороченное к седлу ружье.
Алексей Михайлович последовал его примеру. Солнце слепило глаза, мешая рассмотреть, что происходит на востоке, куда неотрывно смотрел Кучум. Всадники подъехали к пригорку, который облюбовал пес, и замерли в ожидании неизвестно кого или чего, положив ружья поперек седел.
– Если выскочит какой-нибудь зверь, первым буду стрелять я, – предупредил Чучанга, – а ты, Алеша, в случае чего меня подстрахуешь.
Граф согласно кивнул: все-таки индеец, несмотря на молодость, был профессиональным охотником.
Время шло, но панорама на востоке степи оставалась прежней, и Алексей Михайлович в полной мере оценил мудрость русской пословицы, гласящей, что нет ничего хуже, чем ждать да догонять.
Но вот шерсть на холке Кучума вздыбилась, и он угрожающе зарычал. Всадники тревожно переглянулись, и Чучанга прикрыл глаза от яркого, хотя и невысокого солнца козырьком ладони.
– Вижу двух всадников, – сообщил он спустя минуту.
«Двое на двое, – прикинул в уме Алексей Михайлович, – не так уж и страшно. Тем более что мы вооружены».
– Кажется, белые люди, – уже с тревогой в голосе произнес чуть позже Чучанга и вопросительно посмотрел на Алексея Михайловича.
– Возможно, трапперы[29], – предположил тот. – Не волнуйся, наверняка они опасаются нас сейчас больше, чем мы их. Ведь мы с тобой, как-никак, находимся на своей земле, во владениях тлинкитов.
Незнакомцы неумолимо приближались, и Кучум, угрожающе зарычав и уже готовясь броситься на них, обернулся к хозяину в ожидании нужной команды.
– Сидеть, Кучум! – приказал тот. И пояснил Воронцову: – Чего доброго, еще на пулю нарвется.
Когда расстояние между двумя парами всадников сократилось шагов до двадцати, незнакомцы настороженно остановились. Присутствие европейца в обществе индейца с собакой изрядно озадачило их, ибо оба были уверены, и не без оснований, что являются первыми белыми, добравшимися до Скалистых гор. И вот тебе на – сюрприз! Какой-то европеец спокойно, прямо-таки по-хозяйски рассматривает их, не проявляя ни малейших признаков волнения, тогда как в напряженной позе составляющего ему компанию молодого краснокожего с перьями на голове чувствуется явная обеспокоенность.
– Кто вы, господа, и с какой целью прибыли в наши края? – крикнул им Воронцов по-английски.
Незнакомцы растерянно переглянулись, явно шокированные словами «в наши края».
– Мы – американские путешественники. Я – Майкл Льюис, – крикнул в ответ один из них.
– А я – Уильямс Кларк[30], – громко представился другой.
– Мы прибыли сюда, – продолжил Майкл, – чтобы попробовать перейти через Скалистые горы.
Алексей Михайлович удовлетворенно кивнул и тоже представился:
– Русский граф Алексей Воронцов. Со мной – мой напарник Чучанга, – он повел подбородком в сторону помощника.
– Русский граф?! – воскликнул озадаченно Майкл. – Но каким ветром вас сюда занесло, сэр?
Алексей Михайлович рассмеялся.
– Подъезжайте ближе, господа, негоже нам надрывать голосовые связки.
Американцы тронули лошадей, и Кучум угрожающе зарычал.
– Свои, Кучум! – цыкнул на него Чучанга, и пес, послушно вильнув хвостом, смолк, но с еще большим тщанием стал принюхиваться к запахам чужаков.
