Поглядеть на чудесные украшения девушки сбежались все ее бывшие подружки-рабыни. Они не завидовали ей, нет. Аркчи принадлежала теперь к совсем иному миру, для них недоступному. К тому же не так давно все они – чего уж там греха таить? – радовались втайне, что совет воинов племени выбрал жертвой для Уманги именно ее, Аркчи, а не кого-то из них. И теперь чудесное превращение Аркчи из изгоя племени в скво самого Повелителя Духов рабыни приписывали исключительно волшебству Алеши.
Мать Аркчи не успевала утирать слезы радости за дочь. Ведь рано или поздно у той непременно появится ребеночек, и тогда она, бабушка, с удовольствием будет нянчить его. Правда, одна неотступная мысль заставляла женщину то и дело холодеть от страха: согласно закону племени, она, будучи рабыней, не имеет права входить в вигвам Алеши. А вдруг он тоже не разрешит ребенку посещать ее рабский вигвам?! И все-таки, перемежая слезы радости слезами печали, пожилая индианка надеялась на лучшее, веря в благородство и могущество мужа дочери.
А дальновидный Алексей Михайлович подарил меж тем по паре аналогичных сережек жене и сестре Томагучи, а также матери Чучанги, негласно узаконив тем самым принадлежность Аркчи к женской элите племени.
– Корабль!
– К нашему берегу подходит корабль! – неслись отовсюду возбужденные крики индейцев.
Алексей Михайлович вместе со всеми поспешил к берегу. Обгоняя людей, туда же с радостным лаем устремились все собаки селения.
Воронцов еще издали узнал в приближавшемся судне корабль «Ермак», флагман компанейских судов флотилии Русской Америки. «Может, сам Баранов на нем пожаловал?» – предположил он. Но когда глянул в подзорную трубу – предмет зависти всех индейских воинов, подростков и мальчишек! – то не поверил своим глазам: на палубе стоял не только Баранов, но и… камергер Резанов! Это уже было из ряда вон выходящим событием.
Как очень скоро выяснилось, Резанов в сопровождении Баранова совершал инспекционную поездку по всем поселениям колонистов в Русской Америке. Узнав же, что граф Воронцов обитает сейчас в индейском селении тлинкитов, решил по пути навестить и его.
* * *
Когда корабль причалил, востроглазый Томагучи довольно заулыбался.
– К нам прибыл главный вождь русских! – торжественно объявил он соплеменникам. И тут же вполголоса спросил стоявшего рядом Воронцова: – А кто его сопровождает, Алеша? Я раньше не видел этого человека ни здесь, ни на острове, где мы усмиряли взбунтовавшихся индейцев.
– Это Резанов, начальник главного вождя русских, – в который уж раз затруднился Алексей Михайлович с поиском подходящих слов, чтобы быть правильно понятым вождем тлинкитов.
– А разве у главного вождя русских может быть начальник?! – искренне удивился Томагучи.
– Здесь, в Русской Америке, – нет. – Вождь удовлетворенно кивнул. – Но Резанов прибыл сюда из Петербурга.
– Из главного селения русских?
– Да, Томагучи, именно так, – облегченно выдохнул Алексей Михайлович.
Вождь на время задумался, пытаясь, видимо, выстроить в голове иерархию русских.
– Алеша, но ты ведь тоже приехал из Петербурга?!
– Да.
– Значит, ты тоже начальник главного вождя русских?
– Нет, Томагучи. Я для Баранова такой же гость, как и для тебя.
– Выходит, не каждый русский, прибывший из Петербурга, является начальником главного вождя русских?
– Совершенно верно. Ты все понял правильно, Томагучи.
Вождь довольно рассмеялся, радуясь успешному решению столь непростой для него задачи.
* * *
Резанов, Баранов и Воронцов вошли в вигвам последнего. Гости с видимым интересом огляделись и были слегка шокированы видом «стульев».
– Сразу чувствуется местный колорит, – констатировал Николай Петрович. – А вот стол хорош! И кто же, интересно, смастерил рабочее место для российского этнографа? – Он кивнул на стопку исписанных листов бумаги и чернильницу с гусиным пером.
– Сам же российский этнограф Воронцов, – в тон ему ответил Алексей Михайлович.
Тот взглянул на графа несколько озадаченно.
– Да вы, Алексей Михайлович, обладаете, оказывается, не только талантом проницательного дипломата…
– Это вы сейчас о чем, Николай Петрович? – удивился, в свою очередь, Воронцов.
