– Но как же эти смельчаки смогли перебраться на другую сторону Каменных гор? – перебил рассказчика, не сдержав любопытства, Алексей Михайлович. – Ведь даже отсюда видно, что там не один, а несколько хребтов!
– Ты прав, Алеша. За ближним хребтом высится другой, чуть пониже, за ним – третий, еще более низкий… И тем не менее все эти хребты наши воины преодолели, ведь мы же – тлинкиты! – Томагучи гордо вскинул голову. – Правда, одну упряжку тогда все же потеряли – она вместе с каюром сорвалась в пропасть, – но ведь побед без потерь, как известно, не бывает…
Воронцову на миг показалось, что хмель из головы вождя полностью выветрился, ибо глаза его горели сейчас неистовым пламенем воина.
– По маршруту, проложенному воинами-разведчиками, – воодушевленно продолжал вещать меж тем Томагучи, – через Каменные горы перешел чуть позже и весь род Яндоги вместе с женщинами и детьми. Помогая своим сородичам, воины-разведчики сделали за зиму несколько ездок туда и обратно на собачьих упряжках, за что, кстати, получили почетные имена – Белый Орел, Быстрый Олень, Острый Глаз и Длинная Рука. – Вождь торжествующим взглядом обвел присутствующих, почтительно внимавших каждому его слову. – На новых землях, богатых пушным зверем, наши соплеменники возвели селение и крепко в нем обосновались. Мой отец подарил Яндоге свое ружье, чтобы тому было удобнее добывать степных быков для шкур на вигвамы. Ведь стрелами-то много живности не настреляешь, – снисходительно улыбнулся он. – Впоследствии Яндога основал еще два селения, поставив во главе каждого своих сыновей. Он считал, что нужно захватить как можно больше охотничьих угодий, пока те свободны. И не зря…
Вскоре на равнину, поросшую высокой травой, заявилось многочисленное индейское племя дакота, вытесненное со своих земель на заход солнца враждующим с ним другим индейским племенем – оджибве. По счастью, дакота были степными охотниками, и в лесные края, занятые родом Яндоги, соваться не стали. Дакота имели ружья и ездили на мустангах, добывая степных быков, которых называли бизонами.
С тлинкитами они сосуществовали мирно, по-добрососедски, и даже обменивались время от времени товарами. Так, дакота поставляли тлинкитам шкуры бизонов для вигвамов, а тлинкиты им – шкурки пушных зверей для зимних шапок, ибо зимы в степях были очень холодные. Кроме того, дакота научили тлинкитов выращивать табак, – Томагучи помахал перед носом собеседника все еще дымящимся калюметом. – Оказывается, они занимались этим и у Больших Озер, пока оджибве не вытеснили их оттуда… Однако я, кажется, отвлекся… Так вот, Алеша, столь заинтересовавший тебя золотой обруч был выменян однажды Яндогой именно у вождя дакота. А потом он подарил его мне, поскольку мой отец к тому времени уже отправился охотиться на луга Великого Духа…
– Томагучи, а ты не знаешь, случаем, как этот золотой обод попал к вождю дакота? – не унимался Воронцов.
– Слышал только, что вождь дакота снял его с головы убитого вождя какого-то индейского племени, с которым они тогда воевали и которое обитало от них в стороне солнца.
«Значит, все-таки со стороны юга, как я и предполагал», – порадовался Алексей Михайлович своей сметливости.
– А теперь, Алеша, вылей-ка в мою чашку остатки «воды белых» – я ведь честно выполнил наш уговор, – поторопил его вождь.
– С превеликим удовольствием, Томагучи! И большое тебе спасибо за интересный и познавательный рассказ! – растроганно произнес Воронцов и наполнил чашку вождя ромом до самых краев под завистливые взгляды других гостей.
Когда Павел Кузьмич закончил в селении тлинкитов все свои коммерческие дела и трюмы «Ермака» заполнились пушниной, Тимофей Архипыч доложил ему, что судно готово к отплытию.
Они вдвоем сидели в вигваме Алексея Михайловича на черепах-«стульях», подаренных Томагучи, и неспешно потягивали ром, принесенный Павлом Кузьмичом. Поначалу, едва увидев принесенную учителем бутылку, Воронцов категорически запротестовал, однако тот его урезонил:
– Вам, уважаемый Алексей Михайлович, предстоит жить здесь до следующего прихода судна, то есть как минимум год. Так что ром, которым, как я догадываюсь, вас в Новоархангельске снабдили, вам еще пригодится, поскольку пополнить его запасы вы тут никак не сможете. Я же, вернувшись вскоре домой, смогу купить его столько, сколько пожелаю.
