Лопаты ледяную горку не брали, ее ломали примкнутыми к винтовкам штыками. Солдаты работали с ожесточением, пыхтя и утирая рукавами суконных шинелей пот с раскрасневшихся лиц. Лагутин угрюмо и молча наблюдал за всем этим, прислонившись плечом к углу дома. Когда горка была разворочена, он ожесточенно плюнул и пошел к Кобылинскому.
— Евгений Степанович, зачем же вы допустили это? — с горечью спросил он. — Ведь горка — их единственная отрада.
— К сожалению, голубчик, я здесь распоряжаюсь уже далеко не всем, — опустив голову, глухо произнес Кобылинский. — Моя задача не допустить большего.
Кобылинский замолчал и отвернулся, но Лагутин понял, что имел в виду полковник. Несколько дней назад из Екатеринбурга в Тобольск прибыл комиссар уральских чекистов Заславский. И тут же потребовал от Кобылинского перевести царскую семью в тюрьму.
Сначала полковник не воспринял его. Заславский был в помятом пиджаке, не причесан, его широкие черные усы делали лицо неинтеллигентным. Но потом до Кобылинского дошло, что так он воспринимает всех гражданских людей, пытавшихся в последнее время оказать хоть какое-то влияние на его отряд. Кобылинский внимательно посмотрел на Заславского и вдруг неожиданно для самого себя спросил:
— Вы, по всей видимости, не спали?
— Какое там спать, — пожав плечами, откровенно сказал Заславский. — Вы даже не представляете, сколько у нас сейчас дел. Старой власти нет, новая утвердилась еще не везде. Нужно разъяснять людям нашу политику. Агитаторов не хватает. И везде враги, враги… Не пошлешь же вас агитировать за нас? — Заславский вопросительно посмотрел на полковника, словно ожидая согласия. Тот промолчал. — Кстати, — продолжил Заславский, — вам тоже нужно определяться со своими политическими взглядами. И чем быстрее, тем лучше. Ведь можно и опоздать… — Последние слова Заславский произнес с особой многозначительностью.
— Я выполняю распоряжение правительства, — глухо сказал Кобылинский.
— Которого уже нет? — спросил Заславский.
— О другом я пока не знаю, — ответил Кобылинский. — И потом, почему вас так заботит судьба бывшего Императора? Он всего лишь частное лицо и, насколько я знаю, не имеет никаких намерений претендовать на власть.
— И вы говорите это серьезно? — не скрывая иронии, спросил Заславский. — Николай II — и частное лицо? Он — символ императорской России. А империи, как вы знаете, больше нет.
— Ну и что? — Кобылинский даже напрягся, задавая этот вопрос. Он вдруг понял, каким страшным может прозвучать ответ.
— Это я должен спросить у вас: «Ну, и что?» — ответил Заславский.
— Я не политик, — сказал Кобылинский. — Политика — не моя область.
— Тогда почему вы построили горку, посредством которой царская семья общается с гражданскими лицами?
— Каким образом общается? — не понял Кобылинекий.
— Как это, каким? — удивился Заславский. — Поднявшись на горку, они видят всех, кто проходит по улице. И с помощью знаков общаются с теми, кто им нужен. Мне говорили об этом солдаты вашей охраны.
Кобылинский обладал очень большой выдержкой, но сейчас ему стоило немалого труда сдержаться. Он только сузил глаза и напряг желваки на скулах. Заславский заметил это и, поднявшись, сказал:
— Горку уничтожьте немедленно. Я скажу Хохрякову, чтобы Тобольский совет сегодня же принял решение об этом.
Заславский вышел, а полковник еще долго смотрел на дверь, за которой он скрылся. Он был для Кобылинского первым официальным представителем новой власти, прибывшим в Тобольск из центра. До этого о ней приходилось лишь слышать, а сегодня встретиться с глазу на глаз. Заславский говорил откровенно, без дипломатии, не скрывая своих намерений. Вне всякого сомнения, он был убежденным человеком. А убеждения, как известно, чаще всего бывают выше морали.
Горку пришлось снести, но вместо Заславского в Тобольск с новым отрядом прибыл Яковлев. Он сразу явился к Кобылинскому, коротко поздоровался и протянул мандат, подписанный председателем ВЦИК Свердловым и председателем Совнаркома Лениным. В мандате говорилось, что все полномочия по охране семьи передаются Яковлеву. Лица, отказавшиеся выполнять его распоряжения, должны быть подвергнуты самому суровому наказанию.
