— Вперёд, у нас много важных дел. Я надеюсь, Азия будет сейчас рядом. — Яков-Борода сделал ударение на имени девочки, как все сейчас делали на его собственном. В дань традиции.
Это было только начало. Впереди было много тайных переговоров и открытых выступлений перед народом. Они получали оружие и технические средства от тайных сторонников революции, находящихся на далёком Уникейджен. Яков — Борода налаживал производство оружия здесь на Альсаре, начиная с малого, он увеличивал, как снежный ком, мощь юга в противостоянии, которое, как он верил, грядёт.
Азия много времени проводила в его обществе. Даже постоянное прослушивание одного и того же не было нудным. Яков всегда говорил по теме и то, что считал нужным. Не было ни одного похожего выступления. Каждый раз, когда он выходил на трибуну, народ взвывал криками одобрения и поддержки. Азия абсолютно верила своему вождю.
Только сейчас можно было оценить весь размах событий. Многие местные бароны просто в очереди стояли к Якову. Каждый хотел чем мог помочь освобождению Альсары от гнёта Северной Империи Астрайдеров. Картинки зловещих комбинатов и терминаторных катастроф стали самой лучшей агитацией за назревающую революцию.
Азия обнаружила у себя множество талантов, которые не ценила в детстве. Во-первых, талант слушать. Во вторых бесстрашность, которой её наградила Ксива и Матра. Азия была способна к абстрактному мышлению, при этом сохраняя довольно практичный склад ума. Эти её качества как нельзя лучше помогли войти девочке в самое близкое окружение Бороды-Якова. Кроме того, она не была ставленником какого-либо рейдерского клана и это делало её менее заангажированой и простой.
Азия делала то, на что никогда бы не пошла бы ранее. Она сама вела агитацию. Это было несложно, нахватавшись всего от Бороды и используя технику убеждения, выученную в храме Ксивы. Азия была убедительной и харизматичной. Иногда она позволяла себе говорить то, что не мог позволить сказать сам вождь Яков, и это добавляло остроты в её образ. Яков не собирался ссориться с баронами, но иногда просто нужно было указать этим зажравшимся свиньям их место.
Но главное, её живые впечатления о терминаторном шторме, рассказанные со всей душой, не оставляли никого равнодушным. Эта тема действительно была золотой жилой. Большинство городков опять на своей шкуре прочувствовали своё шаткое положение. Ведь в любой день любой городок мог очутиться на месте Эвэдэ и тогда никаких гарантий никто не давал.
Азия настолько ловко научилась об этом говорить, почти всегда со слезами, что даже её друзья не понимали, искренне она это делает или нет.
— Тебе не кажется, что это аморально, использовать гибель родного посёлка в целях политических манипуляций, — однажды спросил Врач, Азия так и не узнала его настоящего имени, хотя, похоже его никто не знал. Врач скрывался непонятно от кого.
— Мне кажется, аморально было просто уничтожить Эвэдэ и даже не попытаться спасти его жителей. А то, что я делаю, просто адекватная реакция на пережитое. Если Астрайдеры ответят за свои прегрешения, что ж, тогда и я готова.
— Да вы с ним сходитесь. Ты действительно подходишь Бо… Якову. Ты такая же циничная и расчётливая, и у тебя есть ответы на все вопросы.
— Если бы у тебя отобрали всё сразу, ты бы хотел отомстить или думал о моральности методов как это сделать? Я всего-навсего хочу предотвратить подобное в будущем, для своих детей, для всех детей Альсары. Я считаю, что бороться с Северной Империей это святая обязанность всех альсарян.
Азия же в этом и не сомневалась. Она полностью верила в правоту своих убеждений и правильность навязываемой Альсаре борьбы. У неё просто не было времени для сомнений. Она ведь не только проводила время в беседах и чаепитиях рядом с Яковом. Не только выступала или вела переговоры. На многих переговорах она представляла Организацию, там, где появление Якова было опасным для него, Азией могли просто пренебречь. Она вела всю его переписку с друзьями. И даже готовила его речи и статьи к печати. В общем, всё то, что он раньше делал сам, но сейчас переложил на Азию, чтобы освободить больше времени для раздумий о революции. А ведь это было куда важнее для мыслителя такого уровня, как Яков.
