Они подошли к оврагу, в котором протекал ручей. Сверху вода стекала водопадом, но внизу у тропинки ручей лишь тихо струился среди камней. Берег круто спускался к воде, а на противоположном берегу уже начинался лес. Здесь тропинка расширялась и становилась ровнее. Ивлин больше не нуждалась в поддержке незнакомца. Она высвободила свою руку и сдержанно сказала:
— Спасибо. Теперь я сама справлюсь.
Он с улыбкой посмотрел на нее, но ничего не возразил.
Дорожка перешла в аллею, где березы и дубы соседствовали с хвойными деревьями. Под одним из них на месте, где обедали белки, осталась кучка пустых шишек. Спутник Ивлин указал на нее.
— Очень интересно, — равнодушно сказала девушка.
Ивлин все еще держала в руке платок, который дал ей незнакомец. Он был влажным от ее слез. С сожалением посмотрев на него, девушка сказала:
— Я должна вернуть вам вашу собственность, но сначала мне придется ее постирать.
— Но вы не сможете вернуть ее, потому что не знаете ни моего имени, ни моего адреса, — напомнил он ей с легким укором. — Вы даже не поинтересовались.
— Просто раньше не представилось случая, — смущенно ответила девушка. — А вот теперь я могу вас спросить, как же вас зовут?
— Мое имя Максимилиан Линден, — сказал он и пристально посмотрел на девушку. Но это имя ничего ей не говорило.
Увидев вопрос в его взгляде, она удивленно поинтересовалась:
— Мне оно должно быть знакомо?
— О нет, фрейлейн, я не рассчитываю, что мое имя может быть известно за пределами Австрии. — Однако Ивлин почувствовала, что он разочарован, но у нее не возникло желания спросить, чем он занимается.
— Конечно, мое несколько претенциозное имя обычно сокращают до Макса, — добавил он. — Так меня зовут все мои друзья.
— Понимаю, господин Линден, — сказала Ивлин, игнорируя его намек. Она вовсе не собиралась называть его Максом.
— Я живу в Вене. — Опять многозначительный взгляд, но когда девушка промолчала, он стал рассказывать, что проводит в Зеефельде отпуск.
— Я часто бываю в Тироле, потому что эти места мне очень нравятся. У меня здесь много друзей.
Макс упомянул, где он остановился — это был один из лучших отелей Зеефельда. Ивлин слышала, что там бывает очень весело по вечерам.
— Разве никто из ваших друзей не любит бродить по горам? — поинтересовалась Ивлин, желая узнать, почему же он ушел в горы.
— Среди них есть такие любители, но иногда лучше побыть в одиночестве.
— Вы правы, — сдержанно подтвердила Ивлин.
— Но не для того, чтобы плакать.
Она не отреагировала на эти слова. Макс повернулся к ней и взял у нее из руки платок.
— Вам не стоит утруждать себя стиркой этого платка. Ему выпала честь осушить ваши слезы.
Слишком цветисто, пренебрежительно подумала она, инстинктивно стараясь скрыть свою левую руку в складках юбки, но ведь он иностранец. В его взгляде опять был вопрос, и девушка поняла, что он заметил перчатку, но вежливость не позволяла ему прямо спросить об этом. Ивлин промолчала.
Они дошли до дороги. Теперь у Макса не было причин задерживаться.
— Здесь мы расстанемся, — твердо заявила Ивлин. — Спасибо за все, господин Линден, включая проповедь. Я не думаю, что мы встретимся вновь. — Сказав это, она неожиданно почувствовала легкое сожаление.
— А я надеюсь на новую встречу.
— Надеяться не вредно, — беспечно ответила девушка.
— Я приложу все усилия, чтобы наша встреча состоялась, — настойчиво повторил он.
Ивлин ничего не ответила, лишь удивленно подняла брови.
— А поскольку я уверен, что мы встретимся вновь, я говорю вам auf wiedersehen[3], Иви, что для меня означает «до встречи».
Он так забылся, что назвал ее просто по имени.
— До свидания, господин Линден, — насмешливо сказала девушка и побежала через дорогу. Она надеялась, что он последует за ней, но когда на значительном расстоянии от дороги она оглянулась, Макса уже не было видно.
Путь Ивлин лежал мимо мелководного озера Вельдзее, на котором развлекались любители покататься на лодках. На дальнем берегу озера возвышался холм, усыпанный цветами; за ним виднелись склоны гор, поросшие лесом; над всем этим великолепием в небо вздымались вершины, увенчанные снежными шапками. Там, где кончалось озеро, дорога сворачивала в городок, главный ориентир которого — шпиль церкви из красного кирпича, — был виден издалека. Ивлин остановилась и вздохнула. Она впервые с интересом посмотрела на окружающий пейзаж и только сейчас увидела, как он красив. Осознание этого острой болью отозвалось в ее сердце; если бы Гарри был жив, он мог бы порадоваться вместе с ней! Прочная раковина ее горя была разрушена взглядом синих глаз, и теперь Ивлин испытывала страдания, потому что жизнь начала к ней возвращаться. Она не питала благодарности к Максу, который пробудил ее душу от летаргического сна. Девушка тщетно цеплялась за осколки своей раковины, где она пряталась от окружающего мира, но напрасно: они рассыпались в прах, и жизнь вновь волновала ее — жизнь, которая могла принести ей новые страдания, а она надеялась их избежать.
