На другом берегу тоже заметили приближающихся обитателей подземелья. Кто-то, потеряв голову от страха, прыгнул в реку, надеясь переплыть. Добрался он только до середины, рядом с ним вскипел беззвучный водоворот, и человек мгновенно, без всплеска, исчез.
– Вот теперь самое время побеседовать, – сказал киммериец, с нескрываемым удовольствием наблюдая за возникшей на другом берегу паникой. – Фелле, держи их под прицелом, но не увлекайся… Эй вы, отродья!
Он поднялся в полный рост, широко расставив ноги и ткнув кулаки в бока. На противоположной стороне реки растерянно замолчали, и, расталкивая всех, на обрывистый берег вышел высокий человек. Издалека можно было разглядеть лишь то, что неизвестный черноволос, порывист в движениях, но держится уверенно, точно не замечая приближающихся чудищ.
– Варвар, это ты там? – донесся металлически-звонкий голос. – Конечно, ты… Ну, и чего тебе надо?
Кабаны с сопровождавшей их Зубаткой – уродливым существом с огромной головой, смахивавшей на акулью – неторопливо пробирались по узкой тропинке, прекрасно понимая, что угодившим в ловушку людям от них никуда не деться. Экипаж «Красотки» жался все ближе к провисшему мосту, но, видно, уже ни на что не надеялся.
– Конан! – снова выкрикнул человек. – Хорошо, признаю, что проиграл! Да не молчи же, Сет тебя побери, скажи, какие условия? Половину? Все? Или ты подождешь, пока нас здесь сожрут?
– Могу и подождать, – невозмутимо отозвался киммериец. Дикари за воротами притихли, и это было хорошо – чем позже Боргеса и его люди узнают о ожидающем их, тем лучше. Пусть считают, будто северянин задержался лишь для того, чтобы полюбоваться на противника, признающего свое полное поражение. – А что, ты согласен отдать все? Я бы не отказался…
На другом берегу длинно и замысловато прокляли всех северных варваров, сколько их ни есть на свете.
– А еще благородный… – фыркнул Крысенок. – Чешет, как последний попрошайка с Вшивого Двора…
(Вшивым Двором в Кордаве именовали местечко у Старой гавани, где собирались, так сказать, отбросы нищенского братства, презираемые даже собратьями по ремеслу.)
– Может, и в самом деле забрать у них все? – задумчиво спросил у своего маленького отряда Конан. – Что по этому поводу думают мудрейшие философы?
– Жадность – величайший порок человечества, – величаво, но не без иронии отозвался Молчун. – А лично мое мнение – золота никогда не бывает много.
– Эй, твоя занюханная светлость! – рявкнул киммериец. – Так и быть, переправа вам сегодня обойдется по дешевке! Мне нужна одна штучка, что ты увел из здешней сокровищницы.
– Какая? – крикнул Боргеса немного нервно, потому что Зубатка и ее спутники, явно намеревавшиеся плотно закусить, находились уже от силы в пяти десятках шагов.
– Демон… То есть Тень, ты можешь узнать, у кого из них нужная половина? – Конан обернулся к внимательно наблюдавшему за непонятыми людскими делами Тао.
– Могу, – кивнул однорогий зверь. – У того, что разговаривает с тобой. Она лежит в… Как называется вещь, похожая на те, что вы носите на поясе, но пришитая?
– Боргеса! Та самая, что припрятана у тебя в кармане!
Над рекой повисло молчание, нарушаемое шелестом волн и скребущими звуками, издаваемыми когтями Стражей.
– Хорошо, чтоб тебя… – донесся наконец ответ. – Мост-то подними!
– Какая поразительная сговорчивость, – заметил Метос. – Ну что, спасаем несчастные души, обреченные на безжалостное съедение?
Канаты медленно натянулись, мост, раскачиваясь и скрипя, занял подобающее ему положение. Увидев творимое людьми безобразие, чудовища из Лабиринта возмущенно захрюкали и попытались двигаться быстрее, что было нелегкой задачей для таких туш на узенькой тропинке. Добыча все равно ускользнула. К тому моменту, когда первый из лохматых кабанчиков выбрался на площадку, мост снова провис над самой водой, став совершенно непригодным для переправы. Постояв на срезе берега и порычав для порядка и самоутверждения, звери стали один за другим снова спускаться на тропу. Зубатка задержалась дольше всех, пялясь злыми круглыми глазами на недосягаемых людей.
…Человек, впервые увидевший младшего представителя некогда известного семейства графов Боргеса из Кордавы, наверняка не поверил бы, что сия особа умудрилась вызвать стойкую неприязнь не только у царствующего дома Зингары, но и в кругах, мало схожих с аристократическими. А Крысенок был просто донельзя удивлен – их маячивший где-то в отдалении противник оказался совершенно не таким, как он представлял.
