Лундквист доверительно подался ко мне. Он был очень серьёзен и печален. Вся враждебность разом выветрилась, стоило ему облегчить душу.
— Знаете, миссис Шапиро, — признался он, — мне потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что Барри любит Сондру Кинг, и до конца осознать: она не властна над своей сексуальной ориентацией, так же как я над своей. Но до сих пор не пойму, как она могла выбрать такую неприятную особу, как эта Кинг? Дамочка ещё та, — продолжал он с кривой ухмылкой (или это нервный тик?). — Чуть ли не каждый день добавляет новые красочные штрихи к той легенде, о которой мы договорились с Барри. Теперь, слышал, она твердит всем, что Барри стала злоупотреблять косметикой потому, дескать, что я был такой невнимательный муж. А по правде, моя бывшая жена всегда обожала краситься, еще до нашего знакомства. Ну да бог с ней, с этой Кинг, пускай врёт на здоровье. — И, помолчав, подытожил: — Хочу, чтоб вы поняли. Дело не в том, что я предубеждён против Сондры; может, она и ничего. Дело в том, что моя Барри была — и есть — чудесная, особенная. Она могла б себе получше пару найти.
Честное слово, мне стало жаль его до слёз.
Не скажу, что хорошо разбираюсь в людях — в общем и целом знаток человеческих характеров из меня никудышный, но изредка я попадаю в точку и уж тогда действительно горжусь собой.
Как, например, сегодня.
Ведь Пол Лундквист с самого начала произвёл на меня благоприятное впечатление. Что странно, если задуматься: ведь мне внушили, что он бросил жену ради другой, более молодой женщины, — в моём понимании это преступление стоит сразу после убийства. Стало быть, не иначе как благодаря интуиции я так прониклась к этому человеку. Более того, кажется, и встретилась-то я с ним повторно на самом деле не ради того, чтобы подтвердить версию Эллен, а чтобы её опровергнуть. Что и произошло. Как бы Пол Лундквист ни любил свою бывшую жену, он не может лелеять надежду на воссоединение с ней. Ни при каких обстоятельствах.
Так или иначе, я была несколько выбита из седла тем, что узнала от Пола. Вот почему после встречи с ним, вместо того чтобы зайти куда-нибудь перекусить — а именно это я намеревалась сделать, — отправилась прямиком домой.
Но к тому времени, когда добралась до своей квартиры, не на шутку проголодалась. Готовить на ужин было особенно нечего, ибо кухонный шкаф оказался непривычно пуст. Я открыла холодильник в поисках вдохновения — и, к счастью, нашла его на каждой полке.
Вот что, сварганю-ка я себе «омлет из холодильника». (Название придумала Эллен, поскольку это эклектичное блюдо я стряпаю практически из всего, чем в данный момент располагаю.) Сегодняшняя версия включала: ломтик швейцарского сыра, который через пару часов уже наверняка подёрнулся бы плесенью; чуточку пармезана; понемножку красного перца и лучку; жалкие остатки итальянской салями и несколько стручков зелёной фасоли.
Отужинала я в гостиной, пялясь в телевизор. Обмозговывать то, что прямо или косвенно почерпнула из беседы с Лундквистом, я была ещё не готова.
Отдав должное омлету — который, поверьте, на вкус гораздо лучше, чем на слух, — я сварила себе кофе. А поскольку жуткую бурду, которую я готовлю, просто невозможно пить без отвлекающих внимание добавок, моя рука потянулась за мороженым. И только умяв два блюдца своего любимого орехового и помыв посуду, я разрешила себе всерьёз задуматься об отношениях между Барри Лундквист и Сондрой Кинг — а также о том, как эти отношения могут быть связаны со смертью Кэтрин.
Смирившись с тем, что процесс будет долгим, я сперва позаботилась о собственном комфорте: переоделась в халат, парадные туфли сменила на удобные домашние тапочки. Затем достала жёлтый блокнот, пару шариковых ручек и во всеоружии уселась за кухонный стол.
Барри и Сондре я посвятила три с лишним часа и четыре страницы напряжённых размышлений. Тем временем кое-какие важные моменты, касающиеся прочих моих подозреваемых, вдруг наконец прояснились — и не спрашивайте, почему я так долго думала. Но в итоге всё встало на свои места.
Барри Лундквист убила свою сестрёнку.
