— Да с Сондрой Кинг. Эта прилипала натаскивала меня по грамматике.
— Мне сказали, раньше она работала учительницей.
— Угу. Было дело.
— А сейчас чем занимается? — неизвестно зачем спросила я.
— У неё своя компания. И можете не трудиться — какая, мне плевать.
— В котором часу она начала с тобой заниматься?
Тодд пожал костлявыми плечами:
— А хрен его знает! Часов в десять, а может и позже.
— Вы всё утро провели вместе? До того момента, когда Луиза закричала?
— Угу.
— И перерыв не делали?
— Всего на несколько минут. Я даже не успел послушать свой новый компакт.
— Во время перерыва кто-нибудь из вас выходил из комнаты?
— Она. — И с мерзким смешком Тодд добавил: — Не могла же она сходить в туалет прямо на полу моей спальни, правда?
Нелегко вести допрос, стиснув зубы, но я не боюсь трудностей.
— В котором часу это было?
— Что я, на часы смотрел, что ли? Я ж не думал, что маленькая принцесса в тот день коньки отбросит!
Я не отставала:
— Ладно. За сколько времени до крика Луизы, по-твоему, у вас был перерыв?
Во взгляде, которым Тодд одарил меня, сквозило не только раздражение (к этому я привыкла), но чуть ли не угроза. Я невольно поёжилась.
— Сказал же, не знаю, — процедил он. — И лучше б вам от меня отвязаться.
Я почувствовала, что краснею. Подумать только, позволила запугивать себя двенадцатилетнему сопляку! В свою защиту, однако, замечу (если вы ещё не поняли) — сопляк был не из обычных.
Тут зазвонил телефон. Тренькнул он дважды — видимо, где-то в доме сняли трубку, — но это дало мне возможность прийти в чувство и напомнить себе, что взрослая здесь я.
— Скажи, пожалуйста, вернувшись из ванной, миссис Кинг продолжила урок? — Я постаралась подпустить в голос властности.
— Ага. На минутку. Но тут же вовсю принялись чихать и кашлять. А кому нужны её микробы? Мне болеть неохота.
— Значит миссис Кинг снова вышла из комнаты?
— Если бы! Старая сучка заявила, она, мол, обещала моей матери, что я хорошо позанимаюсь, так что она посидит с книжкой, а я пусть занимаюсь. Только и сделала, что отодвинула свой стул подальше. Говорю вам, я чувствовал себя как в тюрьме. Это не тётка, а геморрой! Так просто от неё не отделаешься!
— Наверное, тяжело тебе в окружении одних женщин, — заметила я, сменив тактику (надо ж попытаться найти подход к маленькому монстру).
— М-да, не подарок.
— Должно быть, скучаешь по отцу.
— Смеётесь? Да я с ним каждую неделю вижусь! Только не надо меня расспрашивать, из-за чего они развелись! — предостерёг парень, прищурившись.
Я насторожилась, хотя вовсе и не собиралась ни о чём таком спрашивать. Но он так это сказал…
— А я уже знаю, из-за чего.
— Да-а?
— Да.
— Хм, то, что вы знаете, и то, что знаю я, — две большие разницы.
— Неужели? Но дело в том, что мои сведения исходят из очень надёжного источника.
Задумка была хилая и не сработала — что ж, неудивительно.
— Послушайте, дамочка; если вы и впрямь знаете — а это не так, потому что никто не знает, — то не советую вам трепаться на эту тему. Иначе, — предостерегающе прошипел он, сузив глаза, — будете иметь дело со мной!
Можете себе представить? Этот жалкий сопляк ведёт себя как гангстер из боевика сороковых годов!
— Это… — заговорил он, и злобная мина уступила место заискивающей улыбке. — А права у вас есть?
Вопрос застал меня врасплох, и я машинально уточнила:
— Водительские?
Мальчишка презрительно скривился. Готова поспорить на щедрый аванс, который мне выдала его прабабушка, что ему стоило немалых усилий не ответить «Да нет, дура!» Итак, сделав над собой это усилие, Тодд любезно пояснил:
— Да нет, миссис Шапиро. Я имею в виду лицензию частного сыщика.
— Конечно, есть.
— А можно на неё взглянуть? — попросил он так кротко, что мне следовало насторожиться. Я и насторожилась — самую малость. Но почему бы не показать мальчику мою лицензию?
Несколько минут я отыскивала бумагу в своей сумище, куда обычно запихиваю вдвое больше барахла, чем ей положено вмещать, и наконец извлекла кожаный бумажник с лицензией — вместе с шарфиком, который каким-то образом ухитрился очутиться внутри.
— Вот. — Я хотела было открыть бумажник, но и глазом не успела моргнуть, как Тодд выхватил его у меня и, стремительно вскочив со стула, запрыгнул на разделочный столик. Подняв бумажник высоко над головой, он пропел:
