— С чего вы взяли, что молоко допил Тодд?
— Он частенько захаживает на кухню и выпивает два-три стакана молока — хотя, по-моему, больше проливает: Тодд не отличается аккуратностью. — На долю секунды Луиза нахмурилась. — Прежде он вообще хлебал прямо из пакета, пока дедушка — то есть отец Кэтрин — не поймал его за этим занятием и не положил конец такому безобразию. Подозреваю, он и сейчас это вытворяет, когда никто не видит. А ещё у него привычка — ставить пустые пакеты и бутылки обратно в холодильник.
— Вы недолюбливаете Тодда, да?
— Неправда, — покраснев, запротестовала Луиза. — Вообще-то он неплохой мальчик. В этом возрасте все мальчишки — сплошное наказание, ничего другого ждать не приходится. — Она выдержала паузу. — А в принципе я очень люблю Тодда.
Ну ясное дело, едва не сорвалось у меня с языка, но я вовремя сдержалась. Вместо этого сказала:
— Итак, вам пришлось выйти за молоком.
— Да.
— Магазин далеко отсюда?
— В двух кварталах.
— Перед уходом вы не виделись с Кэтрин?
— Нет, но знаю, что, когда я уходила, она была жива.
— Откуда такая уверенность?
— Я выходила через парадную дверь, чтоб сказать ей: иду, мол, в магазин и скоро вернусь. Окликнула её, однако, честно говоря, так спешила, что точно даже не знаю, ответила она мне или нет. Но дело в том, что за несколько секунд до этого, когда я спускалась в холл, я услышала её смех. Наверное, прочитала что-нибудь смешное в своей книжке. — Помолчав, экономка печально добавила: — У малышки было отличное чувство юмора, а уж поверьте, не много у неё было причин веселиться.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулась я, почему-то решив, что меня ждёт некое откровение зловещего толка. Размечталась…
— Ну, вы, видимо, уже знаете, что совсем недавно умер её отец, а они были очень близки. Да и миссис Корвин вам наверняка рассказала, какое слабое здоровье было у девочки. Ребёнку нелегко свыкнуться с такими вещами.
Я пробурчала что-то нечленораздельно-утвердительное, а затем, слегка разочарованная, вернулась к теме:
— Вы уверены, что смеялась именно Кэтрин?
— Совершенно уверена. У неё был такой тоненький голосок, а когда она смеялась, казалось, колокольчик звенит, — чуть ли не благоговейно заметила Луиза.
— А не мог это быть телевизор? — не отставала я.
— Нет-нет, смеялась Кэтрин, это точно.
— Возможно ли, что в тот момент кто-то был с ней в комнате?
— Ну… возможно, конечно, — неохотно признала Луиза. — Но я никого больше не слышала.
— А в котором часу вы пошли в магазин, не помните?
— Пожалуй, в полпервого. А если и позже, то самую малость.
— И ещё один вопрос. Когда вы уходили, дверь в библиотеку была открыта или закрыта?
— Открыта, просто я не стала туда заглядывать. Но Кэтрин совершенно точно была жива, когда я уходила в магазин, — чуть ли не со слезами повторила женщина. А затем, очевидно поймав меня на слове, стала подниматься. Но очень скоро узнала, что для меня «и ещё один вопрос» — всего лишь образное выражение.
— Как долго вы отсутствовали? — спросила я.
— Минут пятнадцать, — ответила Луиза, с видимой неохотой усаживаясь обратно в кресло.
— Вернувшись, вы виделись с Кэтрин?
— Нет, я вошла через боковую дверь — это рядом с кухней.
— И сразу же позвали девочку обедать?
— Ну не совсем сразу. Может минут через пять, от силы десять. Мне ж надо было снять пальто, разогреть суп, снова достать продукты из холодильника. Ах да, тут ещё слесарь позвонил, сказал, что зайдёт завтра, чтоб починить трубу в ванной — там протекало. Но на это ушло не больше одной-двух минут. — И глухо добавила: — Знаю точно, что в «Скорую» я позвонила в самом начале второго.
— Что вы сделали, когда обед был готов? — мягко спросила я.
— Вышла в холл и окликнула Кэтрин. Но она не ответила. Я снова позвала. А уж когда и на сей раз не последовало ответа, я пошла за ней в библиотеку. Я рассердилась на эту милую, нежную малышку, можете себе представить? — Голос женщины срывался, но, по счастью, я была избавлена от необходимости судорожно рыться в мозгах в поисках банального утешения, ибо Луиза поспешно добавила: — Короче, когда я открыла дверь, то…
— Погодите. Когда вы уходили в магазин, дверь была открыта, так?
