Он хотел было позвонить сиделке миссис Истон, но раздумал.
С кухни донеслись шаги Алисы.
В смотровой он поставил кипятиться воду в стерилизаторе и достал инструменты. Потом повернулся к посылке из лаборатории, хмуро изучил надпись «Домашняя пыль» на контейнере, прошелся по комнате… После чего, не переставая хмуриться, вернулся в кабинет и позвонил в лабораторию.
— Реншо?
— Ага, он самый. Получили вытяжку?
— Да, большое спасибо. Я вот что подумал… Как-то странно, что все в итоге свелось к домашней пыли, после стольких-то попыток…
— Ну почему же странно? Если учесть…
— Вы можете сказать, откуда точно был взят образец?
— Секундочку.
Дожидаясь ответа, Говард покрутился на стуле. В кухне Алиса негромко напевала.
— Э-э… Тут такая история… Джонсон ушел и, похоже, унес все записи. Боюсь, раньше полудня мы ничего не выясним.
— Ладно, не страшно. Мне просто интересно, не берите в голову.
— Нет, я, как узнаю, сразу сообщу. Полагаю, вы сделаете первый укол утром, не откладывая?
— Разумеется. Мы с Алисой крайне признательны за то, что вы выявили источник проблемы.
— Ерунда. — Реншо хихикнул. — Как говорится, я палил наугад.
Минут через двадцать, когда Алиса вошла в смотровую, Говарда буквально потрясло — он такого от себя не ожидал, — насколько красивой и желанной она стала выглядеть. Жена надела белое платье, а в ее искренней улыбке не было и намека на ночные страхи. На миг захотелось заключить ее в объятия, но он вспомнил минувшую ночь — и воздержался.
Пока он переливал вытяжку, Алиса рассматривала шприцы, бронхоскоп и скальпели, выложенные на простерилизованном полотенце.
— Для чего это все? — спросила она весело.
— Так положено, хотя я никогда ими не пользуюсь.
Она засмеялась:
— Знаешь, мне кажется, ночью я вела себя скверно. Может, ты прав насчет моего либидо. Так или иначе, я выкинула этого человека из моей жизни навсегда. Он больше ко мне не приблизится. Отныне у меня есть только ты.
Говард счастливо улыбнулся, но посерьезнел и сделал укол, предварительно выпустив тоненькую струйку вытяжки в воздух, чтобы убедиться в отсутствии пузыря в игле.
Он пристально посмотрел на жену, и тут зазвонил телефон.
— Черт! — воскликнул Говард. — Наверняка сиделка миссис Истон. Идем со мной.
Он стремглав выскочил за дверь. Алиса шла следом.
Звонила не сиделка. На проводе оказался Реншо, отыскавший записи об образцах. Джонсон их не забирал, просто переложил в другое место. Нашлось кое-что любопытное. Пыль была не из их дома, а из…
В дверь постучали. Говард не расслышал последних слов Реншо.
— Что? — Он схватил карандаш. — Будьте добры, повторите, а то электрик все-таки пришел звонок чинить. Так откуда пыль?..
Стук прозвучал снова.
— Хорошо, понял, город наш. А точный адрес?
Третий, громовой стук в дверь словно перерос в барабанную дробь.
Закончив записывать, врач с коротким спасибо положил трубку и метнулся к двери. Стук оборвался.
Снаружи никого не было.
Говарда будто осенило. Он опрометью бросился в смотровую и отважился приоткрыть дверь.
Сотрясаемое судорогами тело Алисы выгнулось дугой на коврике. Вот ее ноги выпрямились, дотянулись до голой половицы, слабо стукнули по ней пятками и замерли. Горло было раздуто, как у лягушки.
Прежде чем сделать хотя бы шаг, Говард осмотрел помещение от пола до потолка, от двери до окна, выискивая коварного злодея.
Потом кинулся к столику с инструментами, потянулся за скальпелем, отчетливо сознавая, что уже слишком поздно… и внезапно из рукава его пиджака выпал листок бумаги.
На бумаге значилось: «Лэнсинг, Кинси-стрит, 1555».
