Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - страница 29

CCСР: ЖИЗНЬ КРЕМЛЕВСКОЙ ЭЛИТЫ

По свидетельствам мемуаров, в начале 1930‐х годов в Кремле жили скромно, грубовато-просто, скорее по-солдатски, чем аристократически. Еда – сытная, но без излишеств. Одежда и обувь – по ордерам и талонам. Такими, например, были нормы снабжения (летом 1931 года) в закрытых распределителях ответственных работников (литера «Б»): зимнее, демисезонное пальто, плащ, костюм, брюки, толстовка, 3 рубашки, 4 пары белья, 24 м ткани, 6 пар носков, 12 кусков туалетного мыла, 2 пары обуви, 2 пары галош, 2 простыни на человека в год. Высшее руководство страны внешне выглядело скромно – пиджачки, мягкие рубашки, косоворотки, толстовки, военная форма. Зарплата политического руководства была наивысшей в стране. Канули в Лету времена, когда партиец на руководящей работе не мог получить больше партмаксимума – средней зарплаты рабочего. Однако в условиях скудной социалистической торговли и практически бесплатного государственного обеспечения деньги в материальном положении элиты не играли особой роли.

Как и вся страна, элита на своем уровне переживала жилищный кризис. Получить квартиру в Кремле считалось престижно, но свободных мест не было. На государственные средства велось специальное жилищное строительство в городе. Элитные дома имели обширный штат прислуги, который содержался за государственный счет – дворники, слесари, электромонтеры, истопники… По советским меркам жилищные условия были роскошными – три, четыре, пять комнат на семью. По западным же стандартам до роскошества было далеко. Мебель и домашнюю утварь покупали или выдавали со склада Кремля. Те, кто имел вкус и желание, могли из бывшего дворцового имущества создать роскошную обстановку. Квартира члена сталинского Политбюро и ЦИК СССР Э. Я. Рудзутака, например, по свидетельствам, напоминала музей. Однако в 1930‐е годы стиль в Кремле задавал Сталин, квартира которого была спартанской – «книги, несколько портретов, мебель простая, самая необходимая. Единственный комфорт – это диваны, их всегда у него по несколько в каждой комнате, разных форм, а иногда и цветов». Скромной была и квартира второго человека в государстве – Молотова. Обстановка большинства кремлевских квартир, как свидетельствуют мемуары, была казенная, нежилая, не квартиры, а гостиничные номера. Мебель, утварь – сборные, разнокалиберные, безвкусно подобранные. Для большинства руководителей квартира была местом, где ели и спали, все остальное время проводили на службе.

Помимо квартир в городе, высшему руководству полагались дачи. В зависимости от ранга в иерархии, это могли быть загородные дома или виллы на курортах в Крыму и на Кавказе. Однако дачи и виллы также были не свои, а казенные. Личные автомобили были редкостью в первой половине 1930‐х годов, руководящие работники пользовались государственными. Светская жизнь в западном понимании слова отсутствовала. Высшее руководство ограничивалось междусобойчиками, скорее напоминавшими чиновничьи вечеринки дореволюционного провинциального города. Вместо ресторанов ходили в совнаркомовскую столовую. По свидетельствам мемуаров, никакой особой сервировки, украшений, ритуалов в обычном обиходе не было. Советская элита была лишена также еще одного развлечения западной аристократии – праздных путешествий.

Номенклатура в СССР не имела практически ничего своего. Она жила за казенный счет. Жизнь ей практически ничего не стоила, была даровой. Но в этом заключалась и огромная ее слабость – с потерей должности терялось все.

Когда я вернулся из Америки в Советский Союз и прочитал своим друзьям список продуктов, которые получают семьи безработных в Милуоки, они воскликнули: «Это больше похоже на нормы ответственных работников, чем на нормы наших обычных рабочих и служащих».