Просто…
У них ведь тоже есть КПВТ.
Пока бэтэры обрабатывали село, пехота перебегала в лес, группировалась там. Артём с Ситниковым пропустили всех мимо себя, поднялись последними и, коротко постреливая, побежали вслед за пехотой.
Одним рывком пробежав лес, они выскочили на опушку, за которой начинался коровий выпас. Бэтэры уже были здесь. Отстрелявшись, они обогнули лесок и медленно двигались по колее вдоль села, изредка давая по домам одну-две очереди. Пехота, пригибаясь, перебегала за ними, шла, укрываясь бронёй.
На выходе из леска Артём нос к носу столкнулся с Игорем. Тот тоже задержался, пропуская своё отделение. По своей привычке ткнув Артёма в плечо, Игорь осклабился:
– Жив?
Артём улыбнулся в ответ:
– Жив. А ты?
– А чего мне! Жив… Ух, Ј, отоварились мы неплохо! – Игорь ещё не отошёл от боя, был возбуждён, весел. – Наши машины за вами шли. Слышим, у вас пальба началась. Мы – к вам. Тут ка-ак пошло – со всех сторон из автоматов. Думал, всех покрошит… Суки, сзади они зашли, с тыла. А тут разведчик ещё этот ваш, как его, Антоха. Мы его чуть не пристрелили – смотрим, из кустов кто-то выбегает и на броню к нам лезет. Думали, чех…
– Чего с Антохой-то? Ранило?
– Да нет, его с машины ветвями сбросило… Блин, а далеко нам ещё бежать-то, смотри. – Игорь смерил расстояние до поворота, где за сараем стоял комбатовский бэтэр и кончалась зона видимости из той окраины села, где были чехи. – Пока по лесу этому набегался, устал как собака. И на чёрта я броник надел!.. Ладно, давай первым, я прикрою.– Пока они обменивались новостями, пехота отошла, и Артём с Игорем остались вдвоём.
– Нет, давай сам отходи. Вон до той арматурины, я за тобой.
– Лады. – Игорь поправил броник, пригнулся и побежал к лежащему метрах в пятнадцати от них то ли фрагменту башенного крана, то ли какому-то куску с элеватора. Добежав, упал с разбегу, перевернулся головой к селу, взяв его на прицел, махнул Артёму рукой.
Выходить из-за деревьев на открытое пространство было неприятно. В голове промелькнула картинка – неслышно вылетающий из кустов прямо в них трассёр, и твёрдая башня, и рикошет внутрь тела. Артём глянул на дома. Совсем рядом, с такого расстояния из СВД в ухо попасть можно. Если шмальнут напоследок, убьют с первой пули, не спрячешься.
Стараясь не думать об этом, он рванул из-за деревьев, помчался к Игорю.
Пехоту они догнали в два приёма, влились в очерёдность перебежек.
Артём перебегал уже с трудом. Каждый раз падать и подниматься было невыносимо, ноги и руки дрожали, и он, проклиная неудобный броник, чёртову связь и эту паскудную рацию, едри её в бога душу мать, после очередного рывка уже лишь приседал на одно колено, тяжело дыша, с тоской примеривался к следующему броску, и к следующему, и дальше, до поворота, где за сараем остался комбатовский бэтэр и было ещё метров триста, не меньше.
Невероятно хотелось пить. Вода, которую он набрал ещё вчера в батальоне, вчера же и закончилась. Ненужная фляжка теперь только мешала, стучала по бедру. Пустая, она оказалась намного тяжелее полной.
Артём с трудом отгонял желание напиться из лужи. Целый день он, экономя тепло, ничего не пил, а те запасы жидкости, что остались в организме, выжал из него броник, выдавил по капле из каждой поры. Пот ручьями заливал глаза, во рту пересохло, спину ломило так, что, казалось, уже ни в жизнь не разогнуться. Ставшее насквозь мокрым бельё липло к телу, при каждом движении из-под ворота пыхало влажным жаром. Неподъёмный автомат оттягивал руки. Сил совсем уже не осталось, и вскоре Артём перестал даже приседать на колено, просто устало шёл, пригнув голову.
Рядом так же тяжело тащился Игорь.
Пехота тоже уже не перебегала – брела. Все чертовски устали.
Они отходили по усеянному коровьими лепёшками полю, не обращая внимания на оставшиеся за спиной дома, где всё ещё могли быть чехи, мечтая лишь поскорее добраться до брони, лечь и вытянуть гудящие ноги.
Но растянуться на броне комбат не дал. Когда они дошли до поворота и уже полезли по машинам, комбат, кроя их матюгами, приказал отходить дальше, до позиций семёрки, до которых было ещё полкилометра и где Артём вчера разговаривал с Василием. Вчера? Как давно это было, как долго тянется день… И никак не закончится, зараза, и снова идти!
