«бессмертие» в кавычки.
На Геме, с ее неиссякаемым природным источником волн Бесле-ра, проблемы энергетического баланса не возникало. Здесь же жизнь «призрака» висела на волоске. И этим тонким, готовым вот-вот оборваться, волоском был ручеек космической энергии, струящийся вслед за сфероидом. Не истощится ли он прежде, чем Кей выполнит свое предназначение?
Даже будучи оторван от коллективного мозга гемян, перестав быть его частицей, Кей обладал зарезервированным на случай непредвиденных обстоятельств правом, не считаясь с интеллект-ав- томатами и, тем более,
«гарантами», принять волевое ре шение, от которого будет зависеть судьба сфероида. Сумеет ли он при не-обходимости воспользоваться этим правом, и насколько верным, объективным, беспристрастным окажется его решение?
Достаточен ли накопленный им жизненный опыт, чтобы можно б ыло, без опоры на коллективный разум, избежать ошибок?
Кей, при всей уверенности в себе, никогда не грешил самоуверенностью. И эти, пока еще безответные, вопросы не могли его не тревожить. Более же всего беспокоила хрупкость «бессмертия», ко-торое, хотя и тяготило Кея, но оставалось первейшим у словием ус-пеха его миссии. Исчезни он, и последнее слово может оказаться за «гарантами». А хватит ли им сил вынести эту ношу?
Ведь коллективный мозг гемян отвел им совершенно иную роль. О ней догадывалась лишь Орена, да и то смутно, на пределе интуиции.
«Эмбриональное человечество» не нуждалось в «гарантах»: все, что требовалось для его развития, было заложено в программу интеллект-автоматов. «Гаранты» же служили объектом параллельного эксперимента, о котором не знал даже Орт. Этот жестокий по своей сути эксперимент преследовал цель установить предел психических сил человека в чуждой его природе безмерности космоса. Горстку молодых людей принесли в жертву сонму Высших сил в надежде на их благосклонность: сообщество астронавтов должно было предвосхитить судьбу будущего человечества.
А роль «повивальных бабок» и «ангелов-хранителей» возложили на интеллект-автоматы. Подобно обитателям сфероида, пионеры неведомого мира окажутся в экстремальных условиях и тоже будут нуждаться в поддержке.
Пример астронавтов поможет уберечь их от духовной деградации.
Увы, результаты эксперимента были неутешительны. Оторванность от прародины, отсутствие ясных перспектив, вынужденная изоляция в тесном пространстве жилой зоны сфероида при всех стараниях психологов не могли не вызвать упаднических настроений. Но как скоро это произошло! И что будет, если ни одна из двенадцати планет не пригодна для колонизации?
Разговор с Фан-Ортом взволновал Кея. Конечно, тот не типи-чен — индивидуалист, движимый амбициями. Такие были, есть и будут при любой общественной формации и на любом уровне культурного развития. Воспитав
«сверхчеловека», Орт вольно или невольно допустил ошибку, которая может дорого обойтись. Из таких, как Фан-Орт, — свидетельствует история, — выходили вожди и тираны, убежденные в своей непогрешимости, не призна-ющие чужих мнений, скорые на необдуманные решения.
И неважно, какой титул носил такой самодержец — императора или всенародно избранного президента: самое страшное, что пона-чалу он мог — демагогией, популизмом, беспардонной ложью — увлечь за собой других, искренне заблуждающихся… А потом, дорвавшись до власти и войдя в ее вкус, постепенно избавлялся от соратников, окружал себя льстецами и подхалимами… Разве не таков был Лоор?
Нравственные критерии гемян, нашедшие естественное вопло-щение в личности
Кея, исключали насилие. Исторический опыт научил: не бывает победителей и побежденных. Любая победа беременна поражением, и оно рано или поздно появится на свет и перевернет все с ног на голову. Вчерашние побежденные окажутся благополучнее победителей, а то, что было предметом гордости предков, вызовет стыд у потомков…
Когда цивилизация Гемы подверглась самоуничтожению, немногие уцелевшие мгновенно забыли о вражде, противостоянии, наци-ональной и религиозной розни. Гемяне — иных национальностей больше не существовало. Но неужели единства можно достичь только ценой м ножества жизней?
