Несчастный сразу как-то обмяк и больше ничего не хотел сказать. А бойкий доктор все продолжал щебетать, как канарейка:
– Он скоро поправится, Ваше Величество. Русский мужик – живучий.
А в это время из ворот госпиталя выехал всадник. Он был очень доволен собой: на считанные минуты он опередил императора и успел передать полковому лекарю пузырек с ядом. Это был Иван Шервуд.
Псы выли всю ночь. С вечера лишь слегка поскуливала белая пушистая собачка одной из фрейлин царицы. Но с наступлением темноты она по-настоящему завыла своим тоненьким противным голосочком. К ней присоединились дворовые псы – большие, косматые и очень свирепые собаки, привезенные с предгорий Кавказа, которых днем держали на цепи, а на ночь отпускали во двор. Лучших сторожей от воров и разбойников сыскать в округе было трудно. Они выли протяжно, надрывно и очень громко. К полуночи их заупокойную мессу подхватили и соседские псы. Казалось, что все собаки Таганрога сбежались к дому, где остановился император, и голосили что было мочи.
Его сердце разрывалось на части от этих звуков, вскоре он не выдержал, выбежал в одной ночной рубахе в приемную и крикнул спящему на диване секретарю:
– Как вы можете спать, князь?
Волконский вскочил на ноги. Протирая заспанные глаза, он переспросил:
– Что случилось, Ваше Величество?
– Собаки! Сделайте же что-нибудь?
Государь стоял в длинной белой рубахе и ночном колпаке, испуганный и бледный, с подсвечником в руке. Тревожное пламя свечей освещало стены и потолок комнаты, а также перекошенное лицо Александра.
– О господи! – сорвалось с сухих губ секретаря.
– Почему вы так смотрите на меня, князь? – еще более испугался государь.
– Простите, Ваше Величество, почудилось, – извинился секретарь, подошел к окну и раскрыл его.
В натопленную комнату вместе с ночной прохладой ворвался заунывный вой.
– Они воют по покойнику, – пояснил князь.
– Но я же жив! – взорвался император.
Волконский замялся, но поняв, что скрывать секрет бесполезно, признался:
– Вчера после обеда Шервуд привез тело этого солдата. Оно в подвале. Вот собаки и учуяли.
– Прикажите, чтобы разогнали этих несносных животных. Они же перебудят весь город.
– Слушаюсь, Ваше Величество.
Волконский вышел в коридор и наконец-то смог перекреститься. Ему рассказывал отец, как убивали императора Павла в Михайловском замке четверть века назад. Та же ночная рубаха, тот же колпак, те же свечи и тот же ужас в глазах царя. «Все возвращается на круги своя», – подумал князь и приказал часовым стрелять по собакам.
Одиночные выстрелы разорвали ночную тишь. Заскулила подстреленная дворняга и поковыляла умирать в подворотню. Ее перепуганные сородичи разбежались кто куда.
Александр Павлович вскоре заснул.
А когда рассвело, начальник гарнизона поднял по тревоге роту солдат и распорядился отстрелять всех бродячих псов в городе, а обывателям было велено дворовых собак посадить на цепь.
По городку поползли слухи, что состояние здоровья государя вновь резко ухудшилось, и народ мало-помалу стал собираться возле императорской резиденции. Вначале старухи, загодя повязавшие на головы черные платки. Они уже отжили свой век, но все равно в глубине души радовались, что кто-то отошел в мир иной раньше их. Особенно если этот кто-то – самодержец всероссийский. А потом и прочие горожане, для которых что приезд императора, что его болезнь – событие неординарное, вносящее хоть какое-то разнообразие в монотонную жизнь глухого провинциального городка на самом краю огромной империи.
Тем временем государь отошел от ночных кошмаров. И хотя не совсем выспался, о чем свидетельствовали темные круги под глазами, был, напротив, довольно весел и оживлен. Пробовал даже шутить. Иногда даже оскорблял кого-нибудь из близкого окружения. Но посвященные в тайну происходящего на него не обижались, а терпели любые колкости в свой адрес, списывая их на повышенную нервозность монарха.
– Вы бы все-таки причастились и исповедались, Ваше Величество, – посоветовала ему жена.
На что тут же получила ехидный ответ, сопровождаемый дерзкой улыбкой:
– Неужели мои дела настолько плохи, и болезнь уже зашла так далеко, что другого лекарства нет?
