На следующее утро после ежедневного оперативного совещания Неклюдов не покинул мой кабинет вместе с другими руководителями подразделений, а задержался на минутку.
– Сегодня в 18.00 в ресторане «Савой» возле «Детского мира» тебя будет ожидать один человек. Назовешься метрдотелю, он тебя проводит за нужный столик. Полагаю, ты осознаешь значимость этой встречи?
– В большей степени, чем ты думаешь, – резко ответил я.
– Тогда не опаздывай. Он ждать не любит, – Леонид пожелал мне удачи и вышел из кабинета.
В назначенное время я был в указанном месте. Мне даже не пришлось представляться, ибо администратор зала сам узнал меня.
– Вас уже ждут, Михаил Аркадьевич, – учтиво произнес он и провел меня в отдельный кабинет.
В полумраке за сервированным столиком вполоборота ко мне сидел пожилой мужчина с благородной сединой на висках и выразительным греческим профилем.
Завидев меня, он, как истинный джентльмен, встал и первым протянул мне руку для пожатия, радушно улыбаясь.
– Меня зовут Семен Семенович, – представился мой новый знакомый, но, не дав мне раскрыть рта, перебил: – О вас, Михаил Аркадьевич, мне все известно. Поэтому можете без лишних прелюдий сразу переходить к существу вопроса.
Я сел напротив собеседника и теперь имел возможность хорошо разглядеть его. Правильные черты лица, прямой нос, поджатые губы, высокий лоб, раздвоенный подбородок. Цвет и выражение глаз я рассмотреть не мог, потому что они были прикрыты затемненными стеклами в дорогой оправе.
– Какой суммой свободных средств вы сейчас располагаете? – сразу спросил меня Семен Семенович.
Я понял, что играть с этим человеком в кошки-мышки не имеет смысла, и прямо ответил:
– Около девятисот миллионов долларов.
Он задумчиво покачал головой и произнес:
– По нынешним временам это очень большие деньги. Как же вам удалось втихаря накопить столько? Хотя, впрочем, я догадываюсь, откуда они. Семь лет назад мы потеряли из виду приблизительно такую же сумму. Я вас правильно понял: это те самые деньги?
– Да, – ответил я охрипшим голосом, и мое горло окончательно пересохло то ли от страха, то ли от важности переживаемого момента.
– И теперь вы хотите вернуть нам наши же деньги, но при этом выдвигаете еще какие-то условия.
Я выпил стакан минеральной воды и вымолвил:
– За семь лет я заработал больше, но к этим счетам даже не притрагивался.
– А сейчас вы решили, что настал момент истины и что вы можете диктовать нам свои условия? А вы не переоцениваете свои возможности, Михаил Аркадьевич? Вы же банкрот. Списать вас сейчас куда проще, чем вытащить. А выведать у вас несколько цифр – дело техники. Поищите аргументы более убедительные.
Я понял, что сейчас могу проиграть все, даже жизнь, и выложил свой последний довод.
– У меня есть конкретный план, как не только вернуть утраченные активы холдинга, но даже их приумножить. Причем кратно.
Мой собеседник ближе склонился ко мне:
– Это интересно. Продолжайте.
Я окончательно пришел в себя. Теперь разговор свернул в привычное для меня русло. Я просто убеждал очередного инвестора, как нам совместно заработать деньги. Это был мой конек, и я его оседлал.
– Любая проблема – это замаскированная удача. Надо ее только вовремя разглядеть. Акции всех российских компаний, не только моей, сейчас стоят копейки. Поэтому надо покупать не валюту, а российские акции. Сейчас ни у кого нет денег, а у нас они есть. Я уверен, что мы со временем легко отыграем, что потеряли на девальвации рубля, за счет роста курсовой стоимости акций. В идеале я вообще бы думал половину из женевских денег отдать вам…
Семен Семенович вопросительно посмотрел на меня. Но я, как будто не заметил этого его взгляда, продолжал рассуждать:
– А на вторую купить еще какие-нибудь активы в нефтяной отрасли. Например «Востокнефтегаз». Я свою квоту преференций после президентских выборов уже использовал сполна, но если бы вы подключили свое влияние, я уверен, сделка прошла бы как по маслу. Все равно когда-нибудь цены на нефть вырастут. Вы бы, кстати, посодействовали этому процессу. А сейчас такой прекрасный шанс! Я не хочу его упускать.
