Теперь настал мой черед смутиться. Я только и нашел, что спросить:
– Значит, вы снова оказались без бизнеса? Мандарины в прошлом, спирт тоже. Чем же вы теперь думаете заниматься? Может быть, пойдете ко мне в банк начальником коммерческого отдела? Мне светлые головы нужны.
Она задумалась лишь на секунду и ответила отказом.
– Нет, спасибо. Я привыкла к свободе, действовать на свой страх и риск. Поэтому давайте просто будем сотрудничать как банкир и клиент. Мне так больше нравится. А чем я займусь, пока не знаю. Может быть, поставкой нефтепродуктов. Там норма рентабельности значительная.
– А не боитесь. На нефти часто убивают. Даже я со своей крышей, а она у меня весьма добротная, и то не рискую лезть в этот бизнес. А вы – беззащитная женщина…
Сорокина от души расхохоталась:
– Волков бояться – в лес не ходить. И не пугайте вы меня, пожалуйста, а лучше пригласите танцевать.
Она была ослепительна в своем длинном ярко-красном вечернем платье. С ней было так здорово танцевать. Она каким-то шестым чувством угадывала мое каждое следующее движение и наклоняла свое гибкое тело в такт. По сути, это она вела меня в танце, а не я ее. Но в тот вечер я этого понять не мог, ибо основательно напился.
Как мы приехали ко мне домой, я не помню. Дальше, как в тумане, только какие-то фрагменты сохранила память. Ее ненавязчивые губы, теплая и мягкая кожа, маленькие груди и длинные стройные ноги. Это был сладкий сон. А когда я проснулся, как всегда по субботам, поздно, Тани уже не было. И только запах ее волос на подушке свидетельствовал о том, что сон был явью.
Я встал с дивана и поплелся на кухню промочить горло. Моя новая трехкомнатная квартира в тихом переулке рядом с площадью Маяковского, недалеко от дома, где жил Иван Матвеевич, еще представляла собой хранилище нераспакованных вещей, валявшихся по разным углам. На месте стояла лишь кухня и мягкая мебель в гостиной. Спальню должны были привезти и установить сегодня. Поэтому мне предстояло провести весь день дома в ожидании мебельщиков.
Минеральная вода плохо утоляла жажду, а пиво – лучше. Прикончив пару банок, я вдруг почувствовал дикий приступ одиночества и стал перетряхивать свой портфель в поисках Таниной визитки. Несмотря на выходной день, мой телефонный звонок застал ее в офисе.
– Слушаю вас, – услышал я родной голос.
– Нехорошо уходить, не попрощавшись, – слегка наехал я.
– Ты так крепко спал, что я не решилась тебя будить. К тому же дверь у тебя прекрасно захлопывается снаружи, без посторонней помощи. А у меня на одиннадцать была назначена встреча в офисе с нефтяниками. Вот сижу и жду. А ты как?
– Я тоже жду, когда привезут спальню. Ты не хочешь ее посмотреть. К вечеру, думаю, ее уже соберут.
– Приглашение принято. Как только управлюсь с делами, мигом к тебе. Из провизии ничего захватить не надо?
– У меня все есть. Кроме тебя.
– Ой, извини. Ко мне пришли. До вечера. Целую… – и она положила трубку.
Я от безделья стал слоняться по пустой огромной квартире. Несколько раз звонил в мебельный магазин, справлялся, когда привезут мою спальню. Любезный девичий голос отвечал, что машина уже выехала, ждите.
Тем временем пиво в холодильнике кончилось, и мне пришлось открыть бутылку сухого вина. Но и она быстро опорожнилась. За ней последовала другая…
В общем, когда приехали мебельщики, я уже был никакой. У меня только хватило сил, чтобы открыть им дверь, показать комнату под спальню, и я вновь плюхнулся на диван и отрубился.
Проснулся уже в сумерках. Громко шлепая стоптанными шлепанцами по новому паркету, я поплелся в спальню, посмотреть, что сделано за время моего сна. Вся мебель, за исключением комода, стояла на местах, куда я ее мысленно определил.
– Я все правильно расставила? – вдруг спросили меня сзади.
Я обернулся и увидел Таню. Она стояла в дверном проеме, из коридора падал яркий свет, так что ее длинная тень вытягивалась на всю спальную комнату. Поверх брючного костюма у нее был повязан кухонный передник.
– Комод надо переставить. На его месте поставлю большой телевизор, – уточнил я.
– А почему ты соврал, что у тебя есть еда. Холодильник совсем пустой. Пришлось жарить картошку. Вы, сударь, – совсем негостеприимный хозяин.
