Мое выступление было запланировано в самом конце первого дня. Я сидел в президиуме как на иголках. Секретарша то и дело подходила ко мне и приносила в тонкой красной папке сообщения о последних событиях. Из них я узнал, что вооруженная толпа предприняла захват телецентра в Останкино, что Руцкой возложил полномочия президента на себя, что часть воинских подразделений поддержала Верховный Совет. Я читал эти сводки о триумфальном шествии новой революции и, честно признаюсь, не знал, что делать. Казалось, что президентская власть в России вот-вот рухнет и надо успеть вовремя высказать свои верноподданнические чувства к парламенту. Этого требовали интересы моего бизнеса. Но, с другой стороны, из всего предыдущего исторического опыта России я знал, что бояре никогда не доводили страну до добра. Их победа обернется такой сварой между ними, такой дележкой сладкого государственного пирога, что даже нынешняя никчемная власть измученным согражданам покажется благом.
Я сократил свою речь до минимума, и все равно мы закончили работу лишь около семи вечера. На улицу я вышел, когда уже стемнело.
После долгого пребывания в душном зале свежий воздух московского октябрьского вечера, напоенный прохладой и дымом сгоревшей листвы, подействовал на меня освежающе, как холодный душ. Охранники, пригнувшись, быстро семенили вниз по ступеням лестницы к ожидающему меня кортежу из трех одинаковых джипов Grand Cherokee с затемненными стеклами. Я вначале не понял, в чем причина их столь странного поведения. Но затем, когда мои глаза освоились в сумерках, я различил, как вдали, за станцией метро «ВДНХ», где на ярко освещенном пятачке сновала толпа людей, темноту прорезали трассеры автоматных очередей. На улице, ведущей к телецентру, бронетранспортер отчаянно вертел башней и изрыгал вслед убегающим теням сверкающие гирлянды пуль. Двое охранников не дали мне досмотреть, чем закончится эта схватка, а подхватили меня под руки с обеих сторон и насильно потащили к машине.
Я попросил отвезти меня к матери, на «Сокол».
Бабушка и внук сидели у телевизора и, не отрываясь, смотрели последний выпуск новостей, когда я, открыв своим ключом дверь, вошел в прихожую.
– Папка! – радостно воскликнул девятилетний Лешка, бросился со всех ног ко мне и повис на шее.
Я так давно не замечал за своим сыном столь бурного проявления чувств, что невольно растрогался и чуть не пустил слезу.
– Слава Богу! Цел! – взмахнув руками, запричитала мама. – А тут такие ужасы показывают по телевизору. Гайдар выступил и призвал всех демократически настроенных граждан прийти на митинг к зданию Моссовета и поддержать правительство. Я уже испугалась, что ты туда поехал. Но теперь я тебя никуда не отпущу. Сиди дома. Будешь спать вместе с Лешкой на его диване. Ты ужинать будешь?
– Да. Я голоден как волк, – сказал я, снимая плащ.
– Только мы деликатесов не держим, – предупредила мама. – У нас на ужин любимое блюдо твоей бабушки – жареная картошка с капустой и яйцами. Давно такого не ел?
Мы с сыном так налегли на эту простую еду, что вдвоем умяли содержимое всей сковороды, даже маме ничего не оставили.
– Ничего, кушайте, – приговаривала она. – Я лучше булку с маслом съем.
А потом, сытые и довольные, мы улеглись на диван и стали дальше смотреть телевизор.
Репортеры брали интервью у известных людей, которые собрались у памятника Юрию Долгорукому. Один лишь я снова отсиживался дома, в обществе матери и сына.
– Надо бы туда поехать, – обмолвился я. – Там делается история.
– И я с тобой! – обрадовался Лешка и схватил меня за руку, будто я собрался уже уходить.
– Сидите дома. Оба! – тоном, не терпящим возражения, заявила мама. – Никуда я вас не отпущу.
Потом показали баррикады возле Белого дома. Диктор рассказывал о снайперах, которые засели в ближайших домах и ведут оттуда беспорядочную стрельбу по москвичам, но неизвестно, на чьей они стороне.
И тут меня как будто током ударило. Господи! Но ведь там же живет Татьяна! Окна ее квартиры выходят как раз на Белый дом!
Я вскочил и стал лихорадочно набирать номер ее домашнего телефона. Включился автоответчик. Родной голос поведал мне, что никого нет дома, но я могу оставить свое сообщение.
