— А если владыка Мефодий все равно… — начал было Василько.
— Все может быть, — согласился Константин. — Но поверь мне, в таких делах даже патриархи царям не перечат. Себе дороже выйдет, а им это надо? Вот только венчание у меня какое-то куцее получается, — тут же с ходу повернул он тему разговора. — Слыхал я, что все князья, не желающие в подручники ко мне идти и роту верности давать, сговорились не присутствовать, ссылаясь на то, что даже сама грамотка с уговором этим где-то затерялась. Придется, скорее всего, отложить его. Ну и твое бракосочетание тоже, получается, надо откладывать, а жаль. Оно бы как раз хорошо получилось, пока наш патриарх делами разными озабочен.
— У тебя же Ингварь с братом будут, и еще князь Вячко, — растерянно произнес Василько.
— Ты еще малолетних Константиновичей с Юрьевичем вспомни, что в южном Переяславле сидят. Они же и так все мои подручники, — разочарованно протянул Константин. — И что это будет за венчание на царство, когда никто из вольных князей не приедет, чтобы добровольно в верности поклясться.
— А меня одного мало, да? — с тоской в голосе спросил Василько.
— Тебя одного, — задумчиво протянул Константин. — Ох, не знаю. Да ты приезжай в Киев, а там и разберемся, — предложил он. — Может, и… Хотя навряд ли. Как-то оно…
— Я в Луцке тебя ждать буду, — мгновенно принял решение Василько. — Вместе и поедем в Киев.
«Я не я буду, если по дороге туда не уговорю тебя венчаться на царство», — мысленно пообещал он.
С тем и уговорились. С польскими же князьями и вовсе особо мудрить не пришлось.
Пока ехали к Киеву, Константин, улучив момент, откровенно предложил Лешко Белому:
— Краковский князь — маловат чин. Пусть не сейчас, а немного погодя, но надо тебе короноваться.
— У меня родичи такие, что мигом на дыбки взовьются, — горько усмехнулся Лешко.
— Пусть взвиваются. Как бы они ни злобствовали, но поперек ни один слова сказать не посмеет, если на твоей коронации царь всея Руси будет присутствовать. В храм ваш мне вроде бы как ходу нет, но я же не просто в гости нагряну, но и тысчонки две дружинников с собой прихвачу. Только вначале ты мне подсобить должен. Ты и твой брат Конрад.
— И что же ты от нас хочешь?
— Вначале я скажу то, чего хочу от тебя. Надо поднести патриарху скипетр.
— Так мне вроде бы как тоже нельзя в ваш храм заходить, — усомнился Лешко.
— Это моя забота. Дело это особой важности, так что мне с владыкой Мефодием удастся договориться.
— А подносить с поклоном? — уточнил Лешко.
— Перед духовным лицом, да еще намного старше тебя, согнуть спину в учтивом поклоне не зазорно, — возразил Константин, чувствуя то, что не высказал краковский князь.
Лешко молчал.
— А брату моему что ты придумал? — спросил он наконец.
— Конраду иное мыслю. Но сам я ему такого предлагать не могу, да и не хочу. Опасаюсь, что сочтет за унижение и обидится. А вот тебе, как брату, уговорить его удастся.
Лешко внимательно выслушал Константина и вновь надолго замолчал, но путь был долгий, и через пару дней он сам вернулся к этому разговору.
— А с пруссами тебе как — верить можно? — спросил он без обиняков.
— Ты с моими людьми поговори, — предложил Константин. — И попробуй найти человека, которому я что-либо пообещал, а потом слова своего не сдержал.
И вновь Лешко умолк.
— А если Конрад не согласится? — спросил он задумчиво.
— Тогда ты ему напомни, как он, не имея возможности заплатить пруссам дань, как-то собрал к себе на пир гостей с женами да детьми, а потом велел тайно собрать их шубы и прочее верхнее платье и послал вместе с их конями этим татям. Такое не зазорно? — сурово спросил Константин. — А ведь оно и впредь будет, и не раз.
— Да нет, — поправил Лешко. — Там все иначе было. Я знаю, потому что сам Конрад мне о том рассказывал. Просто пруссы коварно напали, вот и…
— Это он так рассказывал, — многозначительно произнес Константин. — А на самом же деле немного иначе все случилось.
— А ты от кого это услыхал? — с подозрением уставился Лешко на рязанского князя.
В ответ Константин только неопределенно пожал плечами:
— Не у всех гостей язык крепко привязан.
