Кое-кто после таких семинаров честно покаялся, заявив, что не выдержит искуса, других приходилось отчислять, потому что знания их, мягко говоря, оставляли желать лучшего, а третьи сами высказали нежелание ехать в неизведанные края к диким народцам, ссылаясь на телесную немочь и прочее. Таких тоже не неволили.
— Столь тяжкий крест на свои плечи можно взвалить только добровольно, — с самого начала заявил патриарх Мефодий.
В конечном итоге миссионеров осталось около сотни. С ними стали проводить разговоры о том, что каждый из них, помимо того, что он — лицо духовного звания, еще и русич, а потому его деятельность должна быть направлена на благо Руси.
С правильно понявшими суть дела — в их число вошел где-то каждый пятый — проводили дополнительные инструктажи Любомир и Николка Торопыга.
Некоторых священников воевода оставил в Крыму для укрепления православия, а остальных постепенно стал раскидывать по всему Кавказу. Его воинство, надежно охраняемое добрыми воспоминаниями и многочисленными крестами, занималось преимущественно тем, что восстанавливали вместе с местными жителями заброшенные церкви и часовни.
Да и разногласия многочисленных ясских вождей, ни в какую не желавших отдать пальму первенства кому-то одному, после длительных усилий русских дипломатов удалось тоже превратить в плюс.
Тут как нельзя кстати пришлись подарки — стеклянные кубки, великолепное оружие, конская упряжь, искусно отделанная серебром, и прочее. Очень кстати оказались и небольшие колокола, которые после восстановления очередной церкви торжественно водружали на звонницу.
— Я понимаю, что ты не больно-то любишь лоб в молитвах расшибать. Я и сам религиозным рвением не обуян, но на сей раз… — Константин, не договорив, улыбнулся. — Словом, изобразишь такого набожного человека, чтобы и сам Иоанн Креститель близко не стоял. Оно для дела необходимо, так что ты уж расстарайся. Особенно постарайся привести к общему знаменателю тех, кто живет возле Терека. Потом в тех местах легче работать будет.
— Можешь не сомневаться, — весело подмигнул ему в ответ Вячеслав. — Они у меня от всех прочих богов будут как черт от ладана шарахаться. И вообще, будет им и обедня в сочельник, и литургия на Пасху, — загадочно, но многообещающе посулил он и не удержался, чтобы в очередной раз не процитировать Высоцкого, как всегда, перефразируя на ходу:
— Не один из них будет землю жрать. Все подохнут у меня без прощения. Отпускать грехи кому — это мне решать, а они все будут — козлы отпущения.
— Только не очень-то там резвись, — попытался слегка охладить не в меру воинственный пыл друга Константин. — Там все надо так отладить, чтобы через эти места лет через двадцать-тридцать любой восточный купец мог беспрепятственно товары провезти.
— А зачем? — удивился Вячеслав. — Есть же Волга. Чего им по диким горам Кавказа тащиться? Или ты собираешься Военную Грузинскую дорогу наладить?
— Свят-свят! — замахал на него руками Константин. — Наоборот совсем. Ты что, забыл, что должен перекрыть наглухо все перевалы, а если какой-нибудь из них проходимым сочтешь, типа Ширванского ущелья, — завалы устроить? Оставить надо только один проход — у Дербента, через Железные ворота. Мы с тобой должны в тех местах охранять торговые пути. Чтобы каждый купец знал — идти с товаром из Китая и Средней Азии в немытую Европу проще всего не через Иран, который весь в огне, а между Каспием и Черным морем. Говорят, что в империи Чингисхана безоружный одинокий путник мог с хурджином золота пройти, не боясь оказаться ограбленным или убитым.
— Ну это, говоря нашим с тобой языком, не более как телереклама, причем в самом ее худшем варианте, то есть бессовестно лживая, — усмехнулся воевода. — А Чингизушка-то, оказывается, еще и пиарщиком был, да каким шустрым, — подивился он.
— Согласен, — не стал спорить Константин. — А у нас на самом деле должно быть так. Особенно авторитет духовенства поднимай. Этим дикарям с Терека надо внушить, что если ты, великий и могучий воевода, до земли перед священниками склоняешься и руки им целуешь, то это значит, что наши попы и впрямь великие шаманы, повелевающие страшными и ужасными духами. А кто не будет их слушаться, того ждет не просто смерть, а… Короче, не мне тебя учить. Придумаешь что-нибудь, — махнул он рукой.
