— Я просто вообще никого не хочу ловить. Простите, если это показалось вам слишком категоричным.
— Ну, хорошо, а что ты скажешь вот насчет чего. Я говорил с Бетти Саймонз. У нее есть подруга, настоящая красотка, как говорит Бетти. Почему бы нам всем вчетвером не выбраться как-нибудь в город?
— Может, лучше не стоит, Тео.
На лицо Тео легла тень. Он почувствовал, что проигрывает сражение. Как отыграться, куда ему нацелить свой выстрел? Может, мальчишка действительно гомик? Ну что ж, если это так, может быть, для того чтобы парень выправился, ему и впрямь стоит провести ночь с каким-нибудь извращенцем?
— Чак, — продолжил Тео, придав своему лицу и голосу самое искреннее выражение, — я пообещал твоей матери, что буду присматривать за тобой. Я не хотел бы, чтобы ты потом сообщил ей, что я не обращал на тебя внимания.
— Не волнуйтесь. Я не скажу.
Тео нервно рассмеялся.
— Завтра, Чак, мы проведем весь день вместе. Ты и я, в бассейне. Мы поговорим — о том, почему ты не хочешь охотиться и рыбачить…
— Я вроде бы уже вам сказал…
— Да, — холодно перебил его Тео. — Но, может быть, ты сможешь помочь своему темному отцу понять… ладно, оставим это. Поговорим на эту тему как-нибудь в другой раз. Завтра Бетти может привести свою подругу. Если она окажется не в твоем вкусе, так и скажи. Мужчина имеет право выбирать. Я уверен, у Бетти не одна подруга. Не спеши, действуй медленно и спокойно. Запомни, Чак, это по-настоящему твой мир! — Он обнял Чарльза за плечи и повел в гостиную. — Для меня много значит наша сегодняшняя небольшая беседа. Может быть, мы становимся ближе друг другу. Помимо всего, мы с тобой одного поля ягоды, плоть от плоти и все такое. Выспись хорошенько. Завтра будет особенным днем. Для нас обоих.
Когда Форман появился в номере Харри Бристола, тот лежал в кровати; обычно загорелое, лицо продюсера теперь было лишено всякого цвета, а под глазами вздулись огромные мешки. Его губы задвигались.
— Я звонил тебе пятнадцать минут назад, — изрыгнул он. — Где тебя носило?
Форман поцеловал Шелли в щеку, сообщил ей, что она никогда еще не выглядела такой прелестной, обнаружил стул с прямой спинкой и подвинул его к кровати. Потом сел на него верхом, сложил руки на спинке и положил на них подбородок.
— Харри, — сказал он с заботой в голосе, — ты ужасно выглядишь.
— Тебя забыл спросить! Тоже мне, шутник нашелся! Если я выгляжу паршиво, это потому, что себя и чувствую паршиво. Да у меня вся задница огнем горит, а кишки скачут с самого Мехико-Сити. Пока сюда ехали, пришлось останавливаться шесть раз…
— Пять, Харри, — поправила Шелли.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Какая к черту разница? Пять, шесть! Все, что я знаю, так это то, что у меня больше не осталось сил! У меня задница от боли отваливается с того самого места, как я ею напоролся на кактус!
Мысленно представив себе Харри, находящегося под одновременной атакой кактуса и своих собственных внутренностей, Форман почувствовал себя очень хорошо. Достаточно хорошо для того, чтобы рассмеяться, — очень редкая вещь для Формана в последнее время.
— Ты должен согласиться, Харри, — сказал он, — это смешно.
— Да ну, может быть. Только не тогда, когда это происходит с тобой. Жалость — самое меньшее, на что может рассчитывать больной человек.
— Харри, ты не тот человек, с которым можно ассоциировать слово «жалость».
Бристол обдумал услышанное.
— Это чертовски верно. Я всегда умел о себе неплохо позаботиться сам, даже когда был совсем ребенком. В жопу всю эту жалость!
— Пошлите в аптеку за энтеровиоформом, Шелли, — попросил Форман. — Он моментально закупоривает все дырки.
— Сделай, как он говорит, — приказал Шелли продюсер… — А теперь давай поговорим о делах, Форман. Валяй, рассказывай.
— Особо и говорить нечего. Хожу-брожу по окрестностям, высматриваю возможные места съемок. Сегодня вечером снова иду.
— Только учти — съемки должны начаться послезавтра. Понял?
— «Ибо одни подчиняются, а другие приказывают», — процитировал Форман. — Это сказал Чосер[45], Харри. Знаешь Чосера, Харри?
Опухшие глаза Бристола, казалось, обратили свой взор внутрь.
