Академик Вокс - страница 32

— Проходи, номер одиннадцать, — хмыкнул гоблин. — Нехорошо заставлять её ждать! Гестера Кривошип этого не любит! Костоглоту это хорошо известно! Да, да, очень хорошо…

Плут, оступившись, шагнул вперёд и оказался на площадке лестницы, круто сбегающей вниз.

— Ступай туда, — скомандовал Костоглот, — по ступенькам. Гестера тебя заждалась.

Дверь захлопнулась. Юноша глянул в проём лестницы. Там теплился ядовито-оранжевый свет. Вцепившись в перила покрепче, Плут на подгибающихся от страха ногах стал спускаться вниз.

Всё ниже и ниже уводили его ступени в мрачные дворцовые подземелья. Он шагал по осклизлым, истёртым деревянным доскам — грубым поперечинам, вмонтированным в каменные подпорки здания. Ступени скрипели, вибрируя под ногами, и Плуту приходилось идти очень осторожно, чтобы не потерять равновесие. Чем ниже он спускался, тем горячее становился воздух, насыщенный странными испарениями. Едкие, пахучие ароматы менялись с каждым шагом: то несло кислятиной, то веяло металлом, — и каждый новый запах смешивался с дымом, закрывавшим густой пеленой еле тлеющий оранжевый огонёк.

Дойдя то последнего пролёта, Плут глянул наверх и изумился, как глубоко он спустился по шатким ступеням. Верхняя площадка лестницы терялась в темноте, и дубовой двери не было видно. Просто чудо, что он не сломал себе шею. С замиранием сердца Плут миновал последнюю ступень и оказался в просторной кухне, где что-то варилось на огне. В подземелье потолок был укреплён замысловатым арочным перекрытием, опирающимся на кирпичные колонны, жарища была невыносимая. В дальнем углу кухни полыхало жёлто-оранжевое пятно.

Плут увидел длинный разделочный стол, поверхность которого была безобразно изрезана и исцарапана ножами многих поколений поваров. Стол был беспорядочно заставлен всяческой кухонной утварью. Ложки, половники, ступки с естиками, груды подносов, весы, ножницы, пузырьки с настойками и баночки с жирными мазями, коробочки, мензурки, вертела и шпажки для мяса, большие ножи и сечки, линейки, воронки, свечки и пипетки…

В кухне тоже был страшный кавардак. Пол был завален мешками и заставлен корзинами с дарами Дремучих Лесов — от сушёных крылышек зубогрыза до скукожившихся шарообразных плодов гнойничкового мха. Пучки трав, связки листьев, сухие букеты из ветвей цветоносных кустарников были развешаны по стенам. Повсюду громоздились буфеты, шкафчики и горки. Стеллажи, полки и этажерки ломились от заполненных по самое горлышко бутылей, флаконов и фляг, все они были запечатаны или закрыты пробками, и на каждой красовалась на клейка. В одних сосудах хранилась нарезанная кусочками кора, на наклейках торопливым паучьим почерком были сделаны надписи, с какого дерева она снята: летучее дерево, свинцовое дерево, колыбельное дерево, росистая ива, дуб-кровосос… В других лежали ягоды — сушёные, солёные, маринованные, залитые маслом. Третьи были до отказа забиты орехами, семенами и листьями — от остроконечных серых овальчиков ползучего лесного чабреца до сердцевидных широких пластин сладко пахнущей, но чрезвычайно опасной и ядовитой чёрной лавровишни.

Плут, задумавшись, наморщил лоб. Зачем эта смертельная отрава на кухне? Медленно обходя поварские владения и пристально разглядывая содержимое полок и шкафчиков, он увидел и другие подозрительные предметы. Корзинка с ядовитыми розовыми яблоками сердечком, плоская бутыль с царап-ягодами, дюжина их может убить даже ежеобраза… Кухня была царством злой ведьмы-отравительницы!

Тут над ухом Плута раздался писклявый, льстиво-слащавый голосок:

— Кто там бродит по моей кухне? Это ты, Костоглот? Сколько раз я предупреждала, чтобы ты не смел лазать по моей кухне, мой драгоценный? Ты что, хочешь, чтобы у тебя опять заболел животик, мой дорогой?

У Плута сердце ёкнуло. Набравшись храбрости, он пошёл на голос и увидел гигантских размеров печь с круглой, выпирающей вперёд, как пивное брюхо, топкой. Её стеклянная дверца мигала, напоминая чудовищных размеров оранжевый глаз. Внизу печи была заслонка, и из поддувала торчали огромные мехи с украшенными резьбой ручками, а по стене в отверстие у потолка уходила коленчатая труба. Справа от очага громоздилась поленница дров, рядом на пол были брошены пилы и топоры. А дальше…