Эту правду нужно было как можно скорее выкинуть из головы, пока Анна не проснулась и не поняла по его лицу, что с ним что-то не так. Меньше всего на свете ему хотелось показать ей, что теперь, когда самая большая его мечта сбылась, он снова не чувствует себя счастливым. Но как скрыть от женщины, только что ставшей его законной супругой, свое разочарование? Она слишком хорошо его знает, хотя, в то же время, вряд ли сможет понять, чем он недоволен.
Николай все еще мучительно пытался решить, как теперь ему вести себя с женой, когда Анна внезапно открыла глаза. В первый момент она сощурилась от льющегося из окна яркого солнечного света и совсем по-детски улыбнулась, а потом, моргнув несколько раз, увидела Николая и сонным голосом спросила:
— Ты уже встал?
— Да, встал, только что… — неуверенно пробормотал Николай. — Как тебе спалось?
— Замечательно! — Анна приподнялась на кровати, потянулась и снова откинулась на подушку. Николай продолжал смотреть на нее, едва сдерживая панику. Он не мог отвести взгляд от молодой жены и не мог скрыть от нее свое смятение.
— Что-то не так? — удивленно спросила Анна. — Ты чем-то расстроен?
— Нет, что ты! — с трудом выдавил из себя Гумилев и подошел к ней. — Я счастлив, очень счастлив. Просто еще не привык к этому счастью, наверное… — Он наклонился, поцеловал протянутую Анной руку и, поспешно выходя из спальни, добавил: — Пойду распоряжусь о завтраке.
Вскоре они сидели за столом друг напротив друга с салфетками в руках и ждали, когда им подадут еду. Николай улыбался Анне, но в душе его по-прежнему боролись самые противоречивые чувства. «Вот сидим мы, завтракаем, как примерные супруги, как бывает во всех семьях… — думал он со всевозрастающей досадой. — Мне только не хватает газеты, чтобы читать новости и обсуждать их с Аней. Может, когда-нибудь мы будем и с газетами завтракать, и обсуждать хозяйственные дела… Но все равно я так же буду думать о том, что до меня Аня любила кого-то другого…»
Николай продолжал молчать и только смотрел на свою молодую жену напряженным взглядом. А когда она замечала это и в ее глазах возникал немой вопрос «Что случилось?», улыбался и усиленно делал вид, что все хорошо.
Анна поддерживала его игру, притворяясь, что ничего странного действительно не происходит. После завтрака молодые супруги пошли гулять и до обеда бродили по улицам почти в полном молчании. Только время от времени они перебрасывались ничего не значащими фразами, натянуто улыбались друг другу, а потом снова начинали смотреть в разные стороны, делая вид, что думают о чем-то своем. Изредка Анна поглядывала на мужа и, видя на его лице все то же старательно скрываемое напряжение, пыталась понять, чем же он так расстроен. Тем, что их свадьба была скромной и не слишком веселой? Тем, что никто из их родственников так и не приехал на венчание, несмотря на ее приглашения? А может, он снова тоскует о недавно умершем отце? Но Николай вчера несколько раз повторил, что ему все понравилось и он был очень рад, а обид на родных, не захотевших пожелать им счастья, у него нет. Уверял Анну, что и ее, и его родственники обязательно потом одумаются и признают их брак, а потом они окончательно помирятся и будут часто бывать в гостях друг у друга. Но Анна точно знала, что ничего подобного в их жизни никогда не будет. Ее родители уверены, что они с Николаем не проживут вместе и года, — и не изменят своего мнения, даже если они проживут, не расставаясь, до глубокой старости. Все равно и мать, и отец каждый день ждали бы, что Анна объявит им о своем разводе. По всей видимости, мать и старшая сестра Николая точно так же относились к их браку. И Николай не мог не понимать этого…
Уверив себя в том, что причина плохого настроения мужа в равнодушии близких, Анна стала придумывать, как вернуть ему веселое расположение духа, но ей так ничего и не пришло в голову. Молодые супруги вернулись домой и сели обедать. Николай по-прежнему был мрачен и казался погруженным в свои мысли, Анна, отчаявшись помочь ему, старалась просто не обращать внимания на его несчастный вид. Но после того, как все было съедено, и она поднялась из-за стола, Гумилев внезапно улыбнулся, протянул ей руку и как-то неуверенно сказал:
