«Это тупой, эмоционально убогий, совершенно не вдохновляющий цвет!», — сказал он на второй год пребывания в Средней Азии жене, выменявшей остатки французской губной помады на зеленое покрывало для кровати. Покрывало называлось «сюзане» и было вышито зелеными нитками по куску хлипкой хлопчатобумажной ткани. Мали гордилась покупкой, и Юцер не хотел ее огорчать, но больше это сюзане не появлялось в их домашнем обиходе.
А в ночь, проведенную на железнодорожной станции, Юцеру вдруг взял и приснился зеленый сон. Поначалу перед глазами просто колыхались зеленые наплывы. Юцер не ощущал себя ни утопленником, ни гостем в подводном царстве. Воды в его сне вообще не было.
Наплывы были похожи на спускающийся с небес занавес. Юцер пытался понять, из какой ткани этот занавес сделан. В тканях он разбирался хорошо, некогда вел дела одной мануфактуры и дело это изучил досконально. Но для ткани, увиденной во сне, названия у него не находилось.
Чем-то эта ткань напоминала туркменский шелк, но не была плотной. И наплывы были похожи на туркменский рисунок. На салатном фоне темно-зеленые пласты. Ткань пузырилась. Было ясно видно, что тяжелые ярко-зеленые полосы тянут легкую светло-зеленую основу за собой. Занавес падал, скользя, словно в небесах разворачивали рулон. Зеленые волны набегали одна на другую. И опять же, воды в этом зрелище не было ни капли.
Чем выше Юцер задирал голову, тем легче и воздушнее казался ему занавес. Когда он переводил взгляд в нижнюю часть картины, салатного цвета там уже почти совсем не было. На землю лилась густая темно-зеленая краска. Она масляно блестела и имела вид зеленой ртути.
А когда все внизу уже было густо-зеленым и колыхалось, верхняя часть занавеса начала редеть. Это можно было понять так, что краска в небесах закончилась. Занавес стал сворачиваться в струю, а струя начала приобретать форму коня. Вскоре перед Юцером встал огромный зеленый конь. Конь бил копытом по зеленой ртути под ногами, превращая ее в изумрудную пену. Хвост и грива у коня были такие же изумрудные, легкие и пенистые.
Юцер узнал коня еще до того, как краска окончательно сгустилась. Он крикнул: «Султан!». Конь приветственно вздернул голову и заржал.
— Однако, друг, ты порядочно позеленел, — сказал Юцер. — Надо было выбрать иной оттенок, напоминающий патину. Мне бы понравилось скакать на бронзовом коне. Хотя, это уже, кажется, было где-то использовано.
Султан презрительно фыркнул и отвернулся, но тут же скосил на Юцера зеленый глаз.
— Хорошо, хорошо, — поспешил исправить оплошность Юцер, — ты красив и так. Ты божественно красив.
Султан наклонил голову и стал щипать изумрудную пену.
— Что ж, — сказал Юцер, — я еще не знаю, ходишь ли ты иноходью или летаешь, но пришло время это узнать.
Он вставил здоровую ногу в стремя, подтянулся и перебросил хромающую конечность через седло. Собственно, седла на Султане не было, как не было стремени и уздечки. И в то же время все это было, потому что Юцер всем этим пользовался. Опять же, непонятно, как он пользовался, потому что в пальцах его было ощущение влаги, а не кожи. А влаги вокруг не было. Юцер решил не морочить себе голову этими вопросами.
На боку его оказался меч, в руках — золотой кубок. Юцер опрокинул кубок в рот. Жидкость была пьянящей, живительно прохладной и напоминала хорошее сухое вино. Сладких вин Юцер не любил. До сих пор он считал, что амброзия должна была быть сладкой, и обрадовался собственной ошибке. Впереди, в зеленой дали, появилось огненное сердце. Оно то сжималось и темнело, словно собиралось потухнуть, то расширялось и начинало пылать.
— Вперед, — сказал Юцер Султану, — вперед, за Пылающим Сердцем!
В этот момент, откуда ни возьмись, появился посох. Во всяком случае, то, что появилось, могло быть посохом и вряд ли годилось на что-нибудь иное. Посох поначалу ухарски вертелся, словно пьяный дворник, решивший продемонстрировать полную власть над заплетающимися ногами, а потом подскочил к Пылающему Сердцу и звезданул по нему изо всех сил. Сердце взлетело, охнуло, рассмеялось и вспыхнуло. Потом оно упало вниз и потухло. Посох снова подкинул его, и оно опять загорелось. Так они и неслись впереди, играя и показывая путь.
