Все переменилось. Пусть.
Через десять минут мы уже играли.
– Нет ничего лучше, чем смотреть на двух мужчин, играющих в шахматы, это так эротично. – Моя бывшая жена, улыбаясь, грызла «съеденному» коню уши. А потом еще и нюхала.
– За кого болеешь? – спросил я.
– За Эрика.
Теперь она его любовница и живет с ним.
– Хорошо играешь, – сказал я. К двадцатому ходу мое положение было катастрофическим.
– У меня… я кандидат в мастера спорта.
– Да, а что у тебя еще есть?.. Ну, скажи, что у тебя член, как у коня уши!
– А еще Эрик талантливый программист, ему даже грант выделили и в Штаты приглашают, – хвасталась моя бывшая жена. – Большие деньги предлагают плюс бесплатное обучение.
– И что, собираешься уехать?
– Да, собираюсь. Может, сдашься?
– Русские не сдаются.
– А я его не отпущу, – сказала жена, – или пусть меня с собой берет.
– Ты, наверное, в какой-нибудь элитной школе учился.
– Нет, в обычной двадцать шестой.
– Странно, и я в двадцать шестой. Давай, как однокашники, сыграем еще одну.
– Неинтересно. Хотя давай сыграем. Попытаюсь обставить тебя за двадцать пять ходов.
– У тебя не получится.
– Должно получиться.
Очень хотелось победить. Напрягался из последних сил. Не получилось.
Листы из тетради
Девочка в белом платье в лучах солнца сидит на подоконнике. К ней подходит юноша и стаскивает с нее трусы. Она сопротивляется, машет ногами, кричит: «Не надо!»
Совсем юный гимнаст с тонкими чертами лица и приглаженными русыми волосами подходит к своей возлюбленной, что танцует на гамаке, и спрашивает:
– Это правда, что ты встречалась с Эриком?
– Какой ужас! Нет. Кто мог сказать тебе такое?
– Свет.
– Свет? Непонятно.
– Неважно, он мне это сказал, но я не то чтобы поверил, это как бы аллегория, шутка, такое представляется лишь в бликах света.
– А зачем ты начал говорить, зачем спросил?
– Это сильнее меня. Посмотри: в зале полумрак, искусственное освещение сквозь сети на потолке, кольца, брусья, пар из душевой, лоснятся тела спортсменов – и ты там, наверху, выше всех.
– Он только снял с меня трусы… Но я не хотела, я сопротивлялась… пока могла…
– Значит, это правда? Свет – это правда. Свет не ошибается. Ты брала в рот или нет? Ответь, понимаешь, это важно. Сейчас это самое важное, что ты можешь для меня сделать.
– Нет, что ты, нет, конечно, как я могла? Ты мне не веришь? Я ведь люблю тебя. Мы всегда будем вместе.
С тех пор они вместе – неразлучно. Но частенько за его спиной она встречается с Эриком и уже берет у него в рот.
Не знаю, что на меня нашло играть восемь часов подряд. Подскочила температура, разболелся зуб. Но думал о Петре. О том, как он сейчас в Албании борется с бурей. Плывет на маленьком, словно шахматная доска, плоту, черные и белые клетки – волны моря…
Пару раз проскочила мысль о конях без ушей, о том, что у меня неплохая коллекция слонов. Подумал об углах овала, в которые забиваются рыбы. Я имею в виду коленки и подмышки. И еще ямочки на щеках моей бывшей жены.
И вдруг мое потное от духоты и разрываемое кашлем тело осенила вторая строка из «Петра и Тираны»: «Море, оно такое, хапушка и тиран – как баба».
Трасса. Шел вдоль трассы на своих четырех. Кашлял. Наверняка там бы и свалился. В общем, бред, сумятица в предчувствии бури.
– Где?
– Что – где?
– Где ты шлялся всю ночь?
Это мой начальник на синей «Волге», включив поворот, засигналил. Вызвался подвезти.
А почему бы и нет.
Наши встречи всегда судьбоносны – и поэтичны.
– Как дела?
– А у тебя?
– Ну, ты ей засадил? – Обычный мужской разговор…
