— Спасибо, мы не головорезы.
Они обогнули ее и забарабанили в дверь. Шлюха провела заточенным ногтем Джошу вдоль позвоночника.
— А кто же вы? Может, у меня найдется другое особое предложение.
Джош даже не оглянулся.
— Он — колдун двухсот шестидесяти лет от роду, а я либо Мессия, либо безнадежный жулик.
— Э-э, ну да — для жуликов скидка имеется, а вот колдуну придется оплачивать полный тариф.
Джошуа слышал, как в доме кто-то зашевелился, и чей-то голос велел ему придержать коней: хозяева конюшен всегда так говорят, если заставляют себя ждать. Джош повернулся к шлюхе и бережно коснулся ее лба.
— Ступай и больше не греши, — сказал он по-латыни.
— Ага — и как я тогда на жизнь буду зарабатывать? Навоз огребать?
И тут хозяин распахнул дверь. Он был коренаст и кривоног, с длинными усами, и вообще напоминал иссохшего сомика.
— Что у вас тут за важность такая, что моя жена не могла с ней разобраться?
— Твоя жена?
Проходя в дом, шлюха провела ногтем Джошу по затылку.
— Свой шанс упустил, — сказала она.
— Женщина, а что ты вообще тут делаешь? — спросил хозяин.
Радость выскочила стремглав на площадку и выхватила из складок халата короткий черный кинжал с широким клинком. Конец веревочной лестницы мотался перед ней как полоумный — монстр спускался к нам.
— Нет, Радость. — И я втянул ее обратно в пещеру. — Его невозможно прикончить.
— Не будь таким самоуверенным.
Она повернула голову и ухмыльнулась мне, а затем разок чиркнула по толстой веревке, не тронув лишь несколько волокон. Потом привстала на цыпочки и парой перекладин выше проделала то же самое со второй веревкой. Невероятно, как легко ей это удалось.
Радость отступила в проход и подняла кинжал так, чтобы на нем заиграл свет звезд.
— Стекло, — сказала она. — Вулканическое. В тысячу раз острее любого лезвия из стали.
Она спрятала кинжал и потянула меня за собой вглубь, но не очень далеко — чтобы можно было видеть вход в пещеру и площадку перед ним.
Я слышал, как чудовище сопит, спускаясь к нам все ближе, — и вот уже огромная когтистая нога возникла в устье пещеры, за ней — другая. Мы затаили дыхание, когда тварь добралась до подрезанной части лестницы. Массивная чешуйчатая ляжка виднелась уже почти полностью. Одна лапа потянулась к новой перекладине — и тут лестница лопнула. Монстр повис как-то боком, телепаясь на оставшейся веревке прямо перед входом. Он смотрел на нас в упор, и в желтых его глазах ярость на миг сменилась недоумением. Кожистые уши летучей мыши встопорщились от любопытства, и он вымолвил:
— Эй?
Вторая веревка лопнула, и чудовище пропало с наших глаз долой.
Мы выскочили на площадку и глянули за край. До дна — по крайней мере тысяча футов. Но в темноте мы могли разглядеть что-то лишь на несколько сотен, и эти футы были подозрительно лишены всяческих монстров.
— Мило, — сказал я.
— Надо бежать. Сейчас же.
— Ты не считаешь, что ему конец?
— Ты слышал, как что-нибудь ударилось о землю?
— Нет, — ответил я.
— Вот и я не слышала. Лучше нам двигать отсюда.
Свои курдюки с водой мы оставили на плато, и Радость теперь хотела захватить какие-то припасы на кухне, но я сгреб ее и потащил к главному выходу.
— Нужно убираться — как можно дальше и как можно быстрее. Смерть от жажды меня не так беспокоит.
В основных покоях крепости было светлее, и мы пробирались по коридорам без лампы — и хорошо, потому что я бы все равно не позволил Радости остановиться и ее зажечь. Свернув за круглый угол лестницы на третий уровень, Радость вдруг дернула меня назад, чуть не сшибив наземь, и я рассвирепел, как кошак на крыше.
— Ну что еще? Давай быстрее выбираться! — заорал я.
— Погоди. Это последний уровень с окнами. А я не собираюсь выходить в парадную дверь, не зная, поджидает меня там эта тварь или нет.
— Не говори глупостей, у всадника на быстрой лошади уйдет полчаса, чтобы добраться оттуда сюда.
— А если он не долетел до дна? Если он залез обратно?
— А на это нужно несколько часов. Пошли, Радость. Пока он доберется до двери, мы будем уже за несколько миль отсюда.
— Нет!
Она сшибла меня с ног, и я брякнулся спиной о каменный пол. Когда же я снова обрел под ногами почву, девушка уже добежала до окна и свесилась из него. Я подошел, и Радость поднесла палец к губам.
