Джошуа присел на корточки и начал что-то писать в пыли.
— Тебя как зовут? — спросил он.
— Иамал, — ответил фарисейский вожак. Я видел, как Джошуа написал его имя, а рядом — список грехов.
— Ух ты, Иамал! — воскликнул я, заглядывая Джошу через плечо. — С гусем? Я вообще не знал, что такое возможно.
Иамал отпустил руку прелюбодейки и попятился. Джошуа посмотрел на второго фарисея: — А тебя?
— Э-э… Стив, — ответил тот.
— Врет он, не Стив его зовут, — раздался голос из толпы. — А Иаков.
Джошуа написал в пыли «Иаков».
— Нет, — выдохнул человек и толкнул женщину к нам.
Джошуа поднялся и взял камень из руки ближайшего фарисея. Тот отдал безропотно, не сводя глаз со списка грехов, начертанного в пыли.
— А теперь давайте побьем камнями эту блудницу, — предложил Джошуа. — Тот из вас, кто без греха, пусть бросит первый камень.
И он протянул им орудие. Толпа подалась назад. Через минуту вокруг уже никого не осталось — все сгинули туда, откуда явились, а прелюбодейка пала к ногам Джоша и прильнула к его лодыжкам.
— Спасибо, ребе. Огромное тебе спасибо.
— Да ладно. — Джош поднял ее на ноги. — Теперь ступай и больше не греши.
— А от тебя очень приятно пахнет, знаешь? — сказала она.
— Ага, спасибо. Ступай с Богом. Она двинулась прочь.
— Я должен убедиться, что она без проблем доберется до дома, — сказал я и шагнул было следом, но Джош поймал меня за тунику и подтащил обратно:
— Ты не уловил ту часть инструкции, где про «больше не греши», да?
— Слушай, я ведь уже совершил с нею прелюбодеяние в сердце своем, так чего добру пропадать?
— Нет.
— Ты же у нас нормы устанавливаешь. И по твоим правилам выходит, что даже Иоанн в сердце своем совершил с нею прелюбодеяние, а ему женщины даже не нравятся.
— А вот и нравятся, — буркнул Иоанн.
— К Храму, — скомандовал Джошуа и зашагал дальше.
— Напрасная трата качественной прелюбодейки, если хочешь знать мое мнение.
Во внешнем дворе Храма, куда пускали женщин и гоев, Джошуа собрал нас всех поближе, чтобы проповедовать Царство. Но всякий раз, стоило ему начать, к нам подваливал какой-нибудь торговец и принимался орать во всю глотку:
— Голубок, кому голубок? Покупайте жертвенных голубок! Чисты, как свежевыпавший снег! Без голубок никуда!..
Джошуа пытался начать заново, но появлялся следующий торговец:
— Пресный хлеб! Берите пресный хлеб! Всего по шекелю штука! Маца с пылу с жару, совсем как та, что Моисей кушал по пути из Египта, только свежее…
К Джошу поднесли хромую маленькую девочку, и только он взялся ее исцелять, спросив предварительно о вере, как вдруг…
— Меняю ваши динары на мои шекели — прямо на глазах! Любые суммы, большие и маленькие! Драхмы на таланты, таланты на шекели — меняю любую валюту не сходя с места!
— Ты веруешь ли, что Господь тебя любит? — спросил Джошуа у девочки.
— Горькие травы! Покупайте горькие травы! — над самым ухом у него заорал торгаш.
— Черт бы вас всех побрал! — в ярости завопил Джошуа. — Ты исцелилась, дитя мое, теперь пошла прочь отсюда. — И он отправил девочку восвояси, а она впервые в жизни встала и пошла своим ходом. Джош заехал торговцу в ухо, содрал крышку с клетки и выпустил в небо тучу голубей. — Это дом молитвы! А не вертеп разбойников!
— Только не меновщиков, — прошептал мне Петр.
Джошуа схватился за длинный стол, где люди меняли десятки валют на шекели (единственную монету, по закону имевшую хождение в торговле на территории Храма), и опрокинул его.
— Ну все, нам бздец, — сказал Филипп.
И правда — он. Жрецы имели с менял большой процент. Если раньше Джош еще мог проскочить незаметно, то теперь подрывал сам их доход.
— Вон, гадюки! Вон!
У одного торгаша Джош выхватил моток веревки и теперь размахивал ею, как бичом, гоня торговцев и менял в храмовые ворота. Гневную тираду подхватили Нафанаил и Фома — причем активно: они пинали разбегающихся коммерсантов, наставляя их на путь истинный, но все остальные стояли и смотрели или же беседовали с теми, кто пришел послушать Джошуа.
— Надо завязывать, — сказал я Петру.
— Думаешь, получится? — И Петр кивнул в угол двора, где кучковались как минимум два десятка священников, выглянувших из Внутреннего храма посмотреть, что за шум.
