Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции - страница 23
Ознакомившись с ситуацией, Абрамович пришел к выводу, ранее уже озвученному М. Г. Рафесом и H. М. Насоновым: Григорий Наумович Войтинский не обеспечивает интересы Коминтерна в Китае. В письме от 25 февраля 1927 года из Шанхая, где находилась штаб-квартира Дальбюро, Арно, отмечая высокий революционный дух китайских рабочих и ослабление позиций главнокомандующего войсками Гоминьдана Чан Кайши, в то же время упрекал китайское коммунистическое руководство в отсутствии четкой политической линии и сдаче позиций буржуазии. В самом деле, ЦК KIT Китая вместе с его генеральным секретарем Чэнь Дусю (1880–1942) с полного согласия Г. Н. Войтинского стратегически ориентировался на члена ЦИК Гоминьдана, в недавнем прошлом председателя Национального правительства в Кантоне Ван Цзинвэя (1884–1944). Прозванный «джентльменом китайской революции» и «самым красивым китайцем» Ван Цзинвэй почти год находился «в отпуске по болезни» за границей и вернулся в страну лишь в начале апреля. Лидеры КП Китая надеялись, что Ван Цзинвэй сможет противостоять Чан Кайши, уже успевшему продемонстрировать диктаторские замашки и приверженность антикоммунизму[75]. «Вместо того, чтобы дать партии ясную директиву, он (т. е. Войтинский. — М. П.) их запутывает самым пошлым дипломатничаньем. Авторитет русских товарищей, по заявлению членов ЦК партии, весьма пал. Так как, во-первых, представитель ИККИ интригует, а в Китае это худшее, что можно сделать; 2) у представителя ИККИ нет линии, и он вполне разделяет вину за ту неясность резолюций и работы ЦК до сих пор; 3) он работает под впечатлением и дезорганизует работу ЦК партии»[76], — подчеркивал Арно.
В этом же письме он сообщал о разразившейся 19 февраля в Шанхае в связи со слухами о победах приближающихся гоминьдановских войск всеобщей забастовке. С досадой он констатировал, что компартия не пожелала возглавить стихийно перераставшее в «вооруженное восстание» движение масс, и «забастовка прекратилась по точному указанию ЦК».
Реакция Москвы на полученную информацию свидетельствовала о том, что в обозначившемся противостоянии она была склонна доверять скорее Г. Н. Войтинскому. Последнему 7 марта ИККИ адресовал телеграмму, в которой «категорически» возражал «против всеобщей стачки до прибытия в Шанхай кантонских войск». Телеграмма завершалась следующим пассажем: «…нельзя давать бить себя по частям. Настаиваем на выполнении этой директивы».
Все же, несмотря на предостережения Москвы, Шанхай был освобожден жителями города до прихода гоминьдановских войск.
17 марта вместе с Н. Насоновым и Н. Фокиным Александр Абрамович направил в Москву новое послание, выдержанное в еще более резкой тонально сти. «События последних месяцев… — писали эмиссары Коминтерна, — окончательно убедили нас, что теперешнее руководство Китайской коммунистической партии неспособно вести твердую коммунистическую политику, столь необходимую в крайне осложнившихся политических условиях. В руководстве партии имеется группа, которая определенно тянет партию вправо, на путь ликвидаторства, и эту группу и ее линию поддерживает представитель ИККИ. Кризис, возникший в партии, будет чем дальше, тем больше углубляться и, если ИККИ не вмешается немедленно, может иметь тяжелые последствия как для партии, так и для китайской революции. Причину кризиса надо искать в том, что верхи китайской партии рассматривали до сих пор и рассматривают еще китайскую революцию как революцию буржуазную, от которой, кроме свобод и небольшого улучшения экономического положения, нечего ожидать, они не верят в социалистический путь развития китайской революции, так как не верят в китайский пролетариат и крестьянство, не верят в массы и массовое действие». Авторы послания критиковали не только, Г. Войтинского, но и работавшего главным политическим советником ЦИК Гоминьдана Михаила Марковича Бородина (наст, фам. Грузенберг). Кстати, его переводчиком в Кантоне был будущий вождь вьетнамских коммунистов Хо Ши Мин, работавший под фамилией Ниловский. М. М. Бородина характеризовали «как коммуниста, очень похожего на левого гоминьдановца; и, как всякий мелкобуржуазный революционер, он подвержен колебаниям большой амплитуды». Правда, тут же указывалось и обстоятельство, требовавшее более осторожного подхода к М. Бородину: «При всех своих недостатках, при всей своей убогости и беспринципности, Бородин все же олицетворяет сегодня левое крыло Гоминьдана, с одной стороны, и СССР — с другой». А. Абрамович и его единомышленники считали необходимым «не только снять т. В[ойтинского], но и послать сюда работника более крупного, который мог бы быть одновременно и представителем ИККИ, и руководить Бородиным»
