Вернее, он его как раз размыл до невозможности, что для части аудитории и является поводом спохватиться.
Указание на фальшивую сущность пандорской псевдо-альтернативы совершенно логично, но вопроса не снимает, ибо т.н. левая идеология, традиционно апеллирующая к женскому модус операнди, материальные аргументы в учет не принимает, в отличие от чувственного целеполагания. Любые денежные и временные издержки немедленной покупки не пересекаются с чувственным аргументом «нечего носить», где «нечего» не имеет численной природы и определяется по столь же непонятным для мужчины критериям, сколь непонятны для женщины мужские аргументы. Потом будет потом, необходимая сумма в наличии, носить нечего — о чем вообще разговор?
Таким образом, разоблачительные для части аудитории приметы представленной картины, типа числа ног и глаз у наави и прочей пандорской фауны, плотности населения, сферы занятости синелицых индейцев, очевидных последствий физического включения в интрасеть и прочего, указываюшего, что где-то в кустах затаился таймшерный агент, для другой части аудитории просто не авторитетны. «Это разговор не о том». Более действенны могли бы оказаться ссылки на ту же чувственную, интуитивную половину целеполагания.
Где-то слышал давным-давно, что человеку для предположения закономерности достаточно всего двух повторных явлений. Что, казалось бы, теоретически возможный минимум для подобных выводов вообще. Однако, в действительности, два и более явления нужно разве только для тупого животного или человеческого младенца. Существу с головным мозгом достаточно одного явления, чтобы заподозрить систему. Достаточно один раз наткнуться на запертую дверь, чтобы предположить закрытость всех остальных, достаточно попробовать один раз, чтобы человек более не трогал руками ничего, что светится.
Более того, умному человеку, большинству людей, вообще не нужно явлений, чтобы прозревать закономерности. Накопив толику собственного опыта и получив его от окружения, он вообще начинает оперировать не физической реальностью, а моделями реальности в голове. Если теоретическая модель предположит закрытую дверь, он сразу полезет в окно. Если человек видит, что светится что-то холодное, то это означает не разрешение трогать руками, это означает, что надо немедленно рвать оттуда когти.
Это понятно человеку любой идеологии, на уровне животных инстинктов. Если цветок красив и приятно пахнет, то это неспроста. Если дверь открывает расшитый золотом швейцар, то человек подумает, по карману ли заходить. Если к тебе летит нечто с щупальцами, играет волшебную музыку и светится в темноте, то надо отбиваться всем, чем можно. Женщина отлично знает, для чего она красива и чего ей стоит эта красота.
А ЗАЧЕМ ТАК КРАСИВА ПАНДОРА?
Если тебе рассказывают про волшебный, красивый, теплый и дружелюбный мир с ночной иллюминацией, шведским столом, покатушками на животных друзьях и идеальными телами — и все совсем-совсем бесплатно, то для чего все это бесплатное великолепие Пандоре и Кэмерону? Это все появилось неспроста, как-то включено в пищевую цепочку. Вся одуряюще заманчивая, мерцающая картина прямо вопит о смертельно опасной ловушке. Уж слишком зубастые и безжалостные для такого цветника там животные, слишком сильные, для такого расслабленного мира, там тела укрепленных углесталью наави, неспроста воздух наркотически смертелен.
Если ловушку не просчитывают, то хотя бы могут почувствовать. Если бы в Пандору и правда приглашали переселяться, показывая рекламный ролик Кэмерона, только подпись поставить — то многие бы подписались?
Но ведь и это не ответ. Ладно, чего-то Кэмерон недоговаривает. Но, тем не менее, а ЕСЛИ БЫ? Чисто теоретически, в принципе, что мешает повторить поступок Салли, если бы по правде все так и было.
Тут Кэмерон мастерски снял все любые возражения. На всех не хватит? Это проблемы других, ищите другую Пандору.
Родину предаешь? А нет Родины — все сожрала проклятая Корпорация.
Народ предаешь? А нет народа, это все фашизм. Каждый сам за себя. Кто тебе народ — эти бездумные солдафоны, топчущие сапогом гармонию, этот садист полковник, эти уголовники, что убили брата, эти войны всех со всеми на земле? Вот наави — тебе народ.
