Но важные господа с ним не согласились:
— Да что вы такое говорите, Алексей Николаевич! Вы слишком уж строги к себе. Не допустить английские корабли в Дарданеллы и заставить королеву Британии плясать под нашу дудку вы все равно не смогли бы, тут от вашего желания послужить России, увы, ничего не зависит. И вообще, отныне балканский вопрос перетек в иные сферы. Переговоры об условиях мирного договора будет вести старый князь Горчаков, действующий по указаниям, полученным от высочайшего имени. А мы лишь слуги его императорского величества, и наше дело — внести свою скромную лепту в политическую игру. Вы ее уже внесли, граф, и внесли достойно. Те шифровки, которые благодаря вашим усилиям были изъяты у маркиза, расшифрованы и переданы государю, и без сомнения, многое прояснят. Кстати, Алексей Николаевич, а не хотели бы вы перейти на службу в жандармерию? В нашу зарубежную агентуру, а? Как вам это, голубчик? Дело интересное! С вашими способностями…
— Прошу меня простить, господа, но я не хотел бы расставаться со своим полком, — не задумываясь, отказался от неожиданного предложения граф Чертольский. — Кавалерийская служба нравится мне больше, чем все политические интриги в мире. Недаром мой шурин, лорд Дартлвилль, утверждает, что мои манеры выдают привычку к лошадям.
Шефу жандармов оставалось лишь свести все к шутке:
— Ну, раз даже лорд утверждает подобное…
Командир полка, довольный, что Алексей сохранил верность кавалергардскому мундиру, не стал комментировать решение графа Чертольского, хотя выражение лица полковника говорило само за себя.
— А свою молодую жену вы мне все-таки представьте, Алексей Николаевич, — заметил он. — Лучше поздно, чем никогда.
Алексей решился пойти еще дальше:
— Господа, нам с моей Мэри предстоит еще венчание в англиканской церкви, к числу прихожан которой принадлежит моя жена. Пока мы смогли обвенчаться только в болгарском православном храме…
— Только! — хмыкнул жандарм. — Вы, батенька, человек православный, и раз по-нашему обычаю батюшка вас окрутил, значит, теперь вы женаты.
— Я и не отказываюсь, — улыбнулся ротмистр. — И веду я совсем не к этому. Дело в том, что после англиканского венчания мы с Мэри устраиваем свадебный прием. Прошу вас, господа, оказать честь и почтить своим присутствием…
Венчание в англиканской церкви Алексею хотелось провести по возможности скромно, но слухи о его необыкновенном браке наделали в Петербурге столько шума, что гостей собралось видимо-невидимо. В переполненной церкви то и дело возникала суета и толчея. В англиканской церкви во время службы разрешалось сидеть, для чего все свободное пространство храма было заставлено рядами деревянных скамей со спинками. Но мест всем прибывшим не хватило, и половина гостей толпилась в проходах, обмениваясь приветствиями и новостями… Новости на свадьбе, естественно, прежде всего касались молодых и их необычного брака.
Петербургское общество с удовольствием судачило о новобрачных, и в тесноте под гулкими сводами храма каждая фраза долетала до ушей даже тех, кому вовсе и не предназначалась. Зато в церкви стоял такой гул, что трудно было разобрать слова священника.
— А невеста у графа хорошенькая! — шептал какой-то господин, вытянувший шею словно гусак, чтобы лучше разглядеть церемонию венчания.
— Ну да, для тех, кому нравится белесый нордический тип красоты, лишенный ярких красок. Никогда не думал, что граф Алексей польстится на нечто столь бесцветное, — отозвался кто-то из стоявших рядом.
— О, вы несправедливы, девочка просто очаровательна! Я слышал, что отвергнутая любовница графа, ну та, балеринка, от ревности пыталась покончить с собой… Она никак не ждала, что граф бросит ее ради иностранки, и пребывает в полнейшем отчаянии.
Против этой версии тут же выступило несколько знатоков, прекрасно осведомленных о делах графа Алексея.
— Да что вы, с балериной Чертольский давно расстался! Говорят, она наставила ему рога, но была поймана графом в момент интимного свидания с другим возлюбленным и тут же получила отставку.
— Наверное, он потому и женился так стремительно на первой попавшейся особе, чтобы насолить своей неверной Сильфиде!
