— Что ж, у меня для вас хорошая новость, маркиз, улыбнулся Дизраэли. — Сегодня утром адмирал Торнби получил приказ взять шесть линейных кораблей и провести эту эскадру через Дарданеллы. Теперь русские поймут, что в своих действиях вынуждены учитывать реакцию британского правительства, и заново вернутся к столу переговоров, чтобы обсудить договор перемирия с Турцией при участии Великобритании. Мы наконец сможем диктовать им условия.
— На подобное развитие событий я и рассчитывал, — воскликнул маркиз.
— Если хотите знать мое мнение, а я немного разбираюсь в подобных вещах, — продолжал Дизраэли с легкой усмешкой, — император Александр II станет более покладистым, так как прекрасно понимает, что русская армия сейчас не в состоянии вести войну с Британией. Наши регулярные войска — не разбитая турецкая армия, с которой русские справились, и то с невероятным трудом и людскими потерями. Британская армия и британский флот — это элита военного мира. А у русского царя после войны на Балканах казна пуста, и армия до предела истощена недавними боями.
— Совершенно согласен с вами. Очень рад, что мои донесения помогли расшевелить кабинет министров, ваше превосходительство, — почтительно ответил Транкомб. — Но прошу вас, не надо недооценивать этих русских. Когда они начинают кого-то бить, остановиться им бывает крайне трудно. Я вообще удивлен тому, что русские армии не вкатились в Константинополь, только лишь потому, что не смогли вовремя придержать коней.
— Ах, мой дорогой маркиз, если бы вы не сделали так много для славы Британии, я заподозрил бы вас в отсутствии патриотизма. Кстати, строго между нами, ее величество королева Виктория намерена представить вас к высокой награде за вашу балканскую миссию, столь удачно исполненную…
Ротмистр Чертольский тоже был призван к своему начальству вскоре после возвращения в Санкт-Петербург. На этот раз ему пришлось беседовать уже не с таким представительным собранием, как перед поездкой на Балканы, но все же высокие чины из Третьего отделения пожаловали к командиру полка и удостоили графа приватной беседы.
— М-да, Алексей Николаевич, вы нас приятно удивили, — говорил шеф жандармов. — Честно признаться, вам в этой игре отводилась роль подставной фигуры, но вы затмили всех наших профессионалов. Загнать маркиза Транкомба в ловушку и продержать его там несколько дней в момент наивысшего напряжения в политических сферах, — это не каждому по силам. Правда, хочу вам попенять, дорогой граф, что вы так безоглядно доверились этой англичанке Мэлдон. Она могла оказаться опасным противником, подосланным к вам англичанами из политических расчетов. Ваше счастье, что мисс Мэлдон не стала действовать в интересах британской разведки…
— Позвольте вам напомнить, что эта, как вы выразились, англичанка Мэлдон теперь моя жена, — сухо напомнил Алексей. После того как он сам для себя все определил и стал толковать любые сомнения в пользу Мэри, намеки на ее возможную причастность к шпионским интригам казались особенно неприятными.
— Да знаем мы уже обо всем, ротмистр, знаем. Хотя… решение ваше, повторяю, было несколько сомнительным. Что ж, победителей не судят. Передайте госпоже графине мои комплименты и искреннее восхищение ее красотой. И прошу вас простить меня, если в моих словах вы усмотрели нечто обидное. Ей-богу, граф, поверьте, это не со зла. Мы, жандармы, народ циничный и душевно загрубевший. Издержки служебного рвения на характер влияют отрицательным образом, знаете ли.
— Ну, положим, с браком ротмистр поторопился, — вмешался командир полка, — и нарушил множество наших правил и традиций. Но что попишешь, победителей не судят, как было справедливо замечено. Вы уж ему так строго не пеняйте! Победитель как-никак!
Но ротмистр Чертольский вовсе не желал, чтобы его увенчали лаврами.
— О какой победе вы говорите, господа?! — возмущенно воскликнул он. — Английская эскадра вошла в Дарданеллы, и, насколько мне известно, эта старая ведьма, королева Виктория, намеревается диктовать России свои условия при подписании договора с Турцией. Значит, я ничего не смог сделать для своей страны.
