Слуга, по ошибке, пригласил Бар-Камцу.
Войдя в пиршественную залу и увидя Бар-Камцу среди гостей, хозяин, обращаясь к нему, сказал:
– Ведь ты враг мне. Место ли тебе здесь? Встань и уйди.
– Прошу тебя, – сказал Бар-Камца, – так как я уже нахожусь здесь, позволь мне остаться; я готов заплатить стоимость всего, что съем и выпью на твоем пиру.
– Я на это не согласен, – ответил хозяин.
– Я уплачу половину стоимости всего пира.
– Не желаю.
– Уплачу все, сколько пир стоит.
– Нет! – решительно сказал хозяин и, схватив гостя за руку, заставил его встать и удалиться.
>«При нанесенной мне обиде, – сказал себе Бар-Камца, – присутствовали просвещеннейшие люди города и не заступились за меня, – они, следовательно, рады моему унижению. Хорошо же, пойду с доносом на них к кесарю».
Явившись к кесарю, Бар-Камца сказал:
– Государь! Евреи изменили тебе.
– Чем ты докажешь это? – спросил кесарь.
– Пошли им, – ответил Бар-Камца, – жертвоприношение, и увидишь принесут ли они жертву твою.
Послал кесарь через него же трехлетнего тельца. В дороге Бар-Камца сделал тельцу повреждение на верхней губе (по другому преданию – в роговой оболочке), что делало животное неприемлемым для жертвоприношения. Держали ученые совет и решено было: ради царя, принять тельца для жертвоприношения. Восстал против этого р. Захария бен Евколос:
– Это, – сказал он, – может создать в народе мнение, что вообще животные с телесным изъяном могут быть приносимы в жертву.
Пришли к решению казнить Бар-Камцу, дабы он не стал доносить о деле этом кесарю. И тут противником общего мнения выступил р. Захария:
– Утвердится мнение, – сказал он, – что казни подлежит всякий, кто причинит жертвенному животному повреждение.
По поводу этого раби Иоханан говорил:
– Смиреномудрие р. Захарии бен Евколоса привело к разрушению нашего храма, сожжению Святилища и изгнанию народа из родной земли.
Три года продолжалась осада Иерусалима Веспасианов. В Иерусалиме в то время жили три богатых человека: Накдимон бен Горион, Бен Калба-Шабуа и бен Цицит-Гакесат. Эти трое заявили, что принимают на себя продовольствие всех жителей Иерусалима: первый пшеницей и ячменем, второй вином, солью и елеем, третий топливом. В их складах оказалось предметов продовольствия для всего города на двадцать один год.
Партия зелотов настаивала на том, чтобы сделать вылазку и попытаться оттеснить римлян. Люди благоразумные, напротив того, советовали вступить в мирные переговоры с Веспасианом. Тогда зелоты сожгли все продовольственные склады, и в городе наступил жестокий голод.
Богатейшая женщина во всем Иерусалиме, Марта, дочь Байтоса, послала слугу на базар за хлебом из тонкопросеянной муки. Вернувшись, слуга заявил, что на базаре остался в продаже только обыкновенный пшеничный хлеб.
– Хорошо, – сказала Марта, – сходи и принеси пшеничного хлеба.
Придя вторично на базар, слуга нашел уже только пшеничный хлеб низшего качества и поспешил сообщить об этом Марте.
– Купи, – сказала она, – хотя этого хлеба.
– Госпожа, – доложил слуга, побывав снова на базаре, – хлеба больше нет никакого, а есть один только ячменный хлеб.
Но когда он пришел в последний раз на базар, не было уже никакого хлеба.
– Пойду сама, – сказала Марта, – может быть, найду хотя чего-нибудь съестного.
Сняв сандалии, она пошла на базар и, ступая с последними усилиями по засоренной навозом мостовой, упала и умерла. Узнав о смерти ее, воскликнул раби Иоханан бен Заккай:
– О, жившая в неге и роскоши, никогда ноги своей не ставившая на землю от роскоши и изнеженности!..
Выйдя на улицу, увидел р. Иоханан без Заккай, как народ варит в воде солому и воду эту пьет. И воскликнул он:
– Люди, которым осталось одно это питье, – им ли устоять перед силами Веспасиана? Остается единственное средство: мне необходимо выбраться из стен города.
Во главе иерусалимских зелотов стоял Аба-Сикара бен Батиах, племянник р. Иоханана бен Заккая. Послал к нему р. Иоханан и велел сказать: «Приди ко мне для тайного совещания». Аба-Сикара пришел.
– Скажи мне, – обратился к нему р. Иоханан, – доколе вы будете поступать так, обрекая народ на голодную смерть?
