– Нет, – отвечали ученики, – на жизнь и на смерть мы останемся с тобою.
Облачился Мардохей в талис и встал на молитву. В это время вошел Аман и, подсев к ученикам, спросил:
– Каким предметом занимаетесь вы?
– Законом об «оморе».
– А из чего «омор» этот сделан, – из серебра, или из золота?
– Омор, – ответили они, – это сноп ячменный.
– А сколько мог стоить такой сноп?
– Много-много – десять зуз.
– Ваши десять зуз победили мои десять тысяч талантов серебра, – проговорил Аман.
Когда Мардохей окончил молитву, Аман обратился к нему и сказал:
– Встань, праведный Мардохей, сын Авраама, Исаака и Иакова! Вретище твое и пепел твой предупредили десять тысяч серебрянных талантов моих. Освободись от вретища и пепла, облачись в одеяние царское и на царского коня садись.
– Нечестивец, отродье Амаликово! – воскликнул Мардохей, – один час повремени мне, – дай мне хлебом горечи упитаться, упиться водой отравленной – и бери меня потом, да на виселицу поведи.
– Встань, праведный Мардохей! – отвечал Аман, – издавна многие чудеса сотворены вам; и ныне – то дерево, которое я приготовил для тебя, я на беду свою приготовил. Встань же, облачись в одеяние царское и садись на коня, который приведен для тебя, чтобы почестью отличить тебя.
Понял тут Мардохей, что действительно совершилось чудо Господне, и, обратившись к Аману, сказал:
– Глупейший из людей! Я на пепле сидел и загрязнился весь, как же в одежды царские облачиться мне? Пристойно ли это? Нет, сперва помоюсь и побреюсь. Поискали банщика и брадобрея, но такого по близости не оказалось. Тогда Аман сам повел Мардохея в бани, подпоясался потуже, рукава засучил и стал за банщика: принес разные благовония и нежнейшие елеи, привел все на Мардохее в благолепный вид, помыл его, намаслил, сбегал домой, ножницы принес и брить его принялся. Бреет Мардохея Аман, а сам вздыхать не перестает.
– О чем вздыхаешь? – спросил Мардохей.
>– Горе человеку, подобному мне! – отвечал Аман, – Тот, кто главой всех сановников был и выше их всех перед царем восседал, теперь банщиком и брадобреем сделался!
– Полно тебе! – сказал на это Мардохей, – не знал я будто отца твоего, который в селе таком-то двадцать два года брадобреем был и этими самыми инструментами работал!..
Приладив все как следует и облачив Мардохея, Аман сказал:
– Теперь садись на коня.
– Стар я, – отвечал Мардохей, – и от поста ослаб я очень.
Согнулся Аман и затылок подставил ему. Ступил Мардохей ногою на затылок ему и сел на коня.
Мардохей ехал, а Аман шел впереди и выкрикивал: «Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!» Вслед за Мардохеем шла несметная толпа отроков из царского дворца; каждый из них имел по золотому кубку в правой руке и по серебряной чаше в левой, и все они хором повторяли слова Амана: «Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!» Иудеи же, шествовавшие по обеим сторонам Мардохея, возглашали: «Так воздается тому, кого Царь Небесный желает отличить почестью».
Со всех сторон раздавались хвалебные клики, и факелы пылали кругом.
И пели хвалу Господу:
Мардохей –
«Хвала тебе, Господь, что поднял Ты меня,
Врагам моим не дав победы надо мною!»
Ученики его –
«Господу пойте, святые Его!»
Есфирь –
«К Тебе, Господь, взываю я!»
Народ израильский –
«В ликование Ты мне
Плач мой обратил».
Сказание р. Иегуды бар Симон:
– Заползшую в дом змею выкуривают дымом от рога серны и женских волос. Дебора и Есфирь уподоблены в Писании серне. Дебора не отступила ни на шаг, прежде чем не был истреблен Сисара со всем войском его; и Есфирь не успокоилась, пока не был повешен Аман с десятью сыновьями его.
>Мардохеем отчеканены были монеты, имевшие повсеместное хождение. Изображение их: с одной стороны – вретище и куча пепла, с другой – золотой венец. (Мег., 16; Ес. – Р.; Пан. – Ах.; Бер. – Р., 39; Аг. – Ес.)
«И сказал царь: повесьте его!»
Обратился Аман к Мардохею и сказал:
– Пока еще не повели меня на казнь, прошу тебя, праведный, пусть не распинают меня подобно тому, как это делают с заурядными преступниками. Богатыри с известностью всемирной ничего не значили предо мною; главноначальствующие покорялись мне; словом моим я царей в трепет приводил и страны в смятение дыханием моим. Я, Аман, с титулом вице-короля и почетным званием «царев отец» – я страшусь, не поступил бы ты теперь со мною так, как я поступить с тобою готовился. Пощади честь мою и не убивай меня так, как был убит Агаг, дед мой. Будь добр; ведь среди вас злодеев не водится. Не вспоминай ты мне вражды Агага и зависти Амалика; не помни зла, как злопамятствовал и мстил Исав, предок мой. Слишком тускл взор мой, чтобы поднять его на лик твой, и я не отверз бы уст моих перед тобою, если бы не подговорили меня к тому жена и приятели мои. Молю тебя, пощади душу мою, господин мой, Мардохей праведный! Не вешай меня, в седине моей, на дереве. Казни меня каким-нибудь иным способом: мечом царским обезглавь меня, как обезглавливают обыкновенно сановников государственных.
