>Ты и скажи отцу, когда он спросит о нем: «в колодезь ведро – туда и веревка».
Громко и горестно зарыдал Иуда, говоря:
– Как мне пойти к отцу моему, когда отрока не будет со мною?
– Хорошо, – сказал Иосиф, – рассудим спокойно дело наше; чего ты требуешь от меня?
Иуда уже не слушал его. «Нефтали, – крикнул он, – иди узнай, сколько в городе кварталов?» Быстрый, как серна, Нефтали вернулся и сказал: «Двенадцать».
– Братья, – крикнул Иуда, – три квартала разрушу я, да каждый из вас – по одному кварталу, чтоб ни души в живых не осталось.
– Иуда, – заговорили братья, – Египет не Сихем: разрушить Египет – все равно, что разрушить весь мир.
Почувствовал Иосиф, что не выдержать ему дольше, и крикнул: «Удалите от меня всех и оставьте меня одного с этими людьми».
Удалились египтяне, и снова заговорил Иуда:
– Ты поклялся жизнью фараона нечестивого, а я жизнью праведного отца моего клянусь: стоит мне только извлечь из ножен меч мой, и Египет наполнится трупами.
– Обнажи свой меч, – отвечал Иосиф, – и я узлом завяжу его на шее твоей!
– Огонь Сихема пылает во мне!..
– Не огонь ли Тамары, Иуда? Так я потушу его!
Гневу Иуды в это мгновение не было пределов. Слитки железа изгрызал он, превращая их в опилки.
– Все улицы я кровью обагрю! – гремел голос его.
– Красильщиками вы всегда были, – ответил Иосиф, – вы и одежду брата вашего выкрасили кровью.
Но, видя, что они готовы кинуться и опустошить Египет, Иосиф заговорил:
– Не верно то, что вы сказали, будто брат Вениамина умер. Нет, он жив: купил его я. Позову – и он придет. «Иосиф, сын Иакова! – начал он звать, – приди ко мне! Иосиф, сын Иакова, приди к братьям твоим, которые продали тебя!»
Начали братья оглядываться во все стороны. А Иосиф говорит:
>– Не ищите его кругом себя. Он перед вами: я – Иосиф, брат ваш. И очи ваши, и очи Вениамина видят, что это мои уста говорят с вами; на родном языке я с вами говорю.
>Братья и глазам своим не верили: помнили они его отроком, а перед ними стоял человек, обросший бородою.
В одиннадцати колесницах, из колесниц фараоновых, возвращались братья Иосифа в Ханаан, везя с собою для Иакова особую, роскошной отделки, колесницу, и целый караван, нагруженный дорогими одеждами для каждого из внуков Иакова, тканями и благовониями для жен своих, невесток Иосифа, для Дины – целую сокровищницу золототканых и серебротканых одежд. Провожая братьев, Иосиф говорил им:
– Когда придете к отцу нашему, не говорите ему обо мне сразу, но постепенно подготовьте его к этому.
Случилось так, что, при приближении их к шатрам своим, им встретилась Серах, дочь Ассира, девушка прекрасная лицом и обладавшая в редкой степени даром игры на цитре. Поведали они ей об Иосифе и сказали:
– Ступай к отцу нашему, к Иакову, и заиграй перед ним на цитре, и песню запой, а в песне этой упомяни то, о чем мы рассказали тебе.
Сбегала Серах в шатер за цитрой, пришла к Иакову и, сев у ног его, стала перебирать струны цитры и сладким голосом своим запела:
«Он жив и славен
В стране далекой»…
Поднял патриарх поникшую голову свою и начал прислушиваться к голосу Серах…
«Он жив и славен…»
Повторила девушка, заставляя тихо и сладостно звенеть струны на цитре, – и, наконец, громким и ликующим аккордом зазвучала песня:
«Он жив!
Он жив и славен,
В стране далекой,
Твой сын Иосиф,
Твой сын и дядя мой!»…
Потоком света и радости полилась песня Серах в душу Иакова, и Дух Господень сошел на него, и понял он, что правда звучит в словах песни этой. (Бер. – Р., 92; Танх. Сеф. Гаиаш.)
Призвал Иаков сыновей своих и сказал:
– Соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни.
Желал Иаков открыть им грядущую судьбу мира, но дар предвидения вдруг покинул его.
– Нет ли, упаси Господь, – подумал он, – в семье моей изъяна, как в семье отца моего, в лице Исава?
– Нет, – сказали в один голос сыновья его: слушай отец наш, Израиль! В наших сердцах, как и в твоем сердце, жив только Единый.
И Иаков благоговейно отвечал:
«Благословенно имя Его, царствующего во веки веков!»
И звучит из века в век, дважды в день, утром и вечером, клич далеких потомков его:
– Слушай, Израиль!
