— Съездить на рынок через линию фронта? Себе дороже! — согласился Димыч.
— Или помнят предыдущий рейс, — сказал Илья. Я уже успел рассказать им про Фарука. То, что и сам чуть не полетел с ним, я уточнять не стал. Это тоже повлекло бы за собой невозможные для меня объяснения.
Но все это мы говорили так, походя. После талуканской жизни полет на вертолете казался нам чем-то таким же абсолютно безопасным, как американские горки. Нервы пощиплет, но за это и платим!
Как и в день прилета, неизвестно откуда возникшие духи похватали наши сумки. Но понесли они их к двум составленным рядом кухонным столам. За ними стоял Наджаф, который быстрыми профессиональными движениями рылся в развязанном перед ним пестром узле. Хозяйка багажа в глухой зеленой парандже, оставлявшей лишь прорезь для глаз, покорно ждала, обнимая прильнувших к ней двух курчавых мальчонок. Это была таможня.
Я на мгновение решил было, что гостей Масуда этой, в сущности, унизительной процедуре подвергать не будут. Однако моджахеды уже ставили на столы в рядок наши сумки. Наджаф, отпустивший женщину, дружески кивнул нам, ласково обводя глазами всех троих. Его обычно строгое, деловое выражение лица вдруг покинуло его — он был искренне рад, что все обошлось и русские в полном составе, целые и невредимые, возвращаются домой. Ну что, не будет досматривать?
Однако наш рыжеволосый друг уже отстегивал молнию на первой сумке с камерой. Доставать ее он не стал — просто засунул руку в чехол и проверил пустоты.
— Вижу, что помыться вы успели, — пошутил он. — А перекусить удалось?
— Пф, — откликнулся я. — Нам у вас такой пир закатили.
Наджаф подмигнул мне.
— Пир, я думаю, вы закатите себе сегодня вечером в Душанбе.
— Поехали с нами! Будем рады.
Наджаф улыбнулся:
— В следующий раз.
Все это время он не переставал досматривать наши вещи. Делал он это без намека на смущение: дружба дружбой, а служба службой.
К нам подошел прощавшийся с кем-то Асим. Они обменялись с Наджафом несколькими быстрыми фразами.
— Вы сколько времени будете в Душанбе? — спросил Асим.
— День-два. Как билеты на самолет удастся взять. А что?
— Я поеду в Душанбе на той неделе. Хорошо было бы встретиться в спокойной обстановке.
— Сейчас. В Душанбе мы, наверное, будем жить в гостинице «Таджикистан». А вот это…
Я достал блокнот и записал на чистом листке номер телефона. Мне очень часто бывает жаль, что, даже если я думаю, что с тем или другим человеком мы никогда больше не встретимся, я не могу оставить свои координаты. То есть у меня всегда есть на такой случай номер телефона, который я оставлял — в данном случае в Москве, но я знал, что ответом будет: «Такого номера не существует».
— А вот это на тот случай, если будешь в Москве. И к Наджафу это тоже относится. Позвоните.
— Спасибо.
Наджаф тоже кивнул в знак благодарности. Только по обоим было видно, что вряд ли это когда-нибудь случится.
Досмотр багажа был закончен. Димыч с Ильей, уже привыкшие присутствовать при моих разговорах с афганцами в благородном молчании, присев на корточки, застегивали на сумках молнии и пряжки.
Что дальше? Я физически ощутил под мышкой слегка оттопыривавший мою руку камень. Женщину обыскивать, разумеется, не стали, а вот нас могут прощупать. Даже должны, по идее. Но мысль эта — вдруг найдут? — вызвала у меня не страх. Чувство, которое вдруг накрыло меня, было стыдом. Надеюсь, что кровь не бросилась мне в лицо.
В таких случаях всегда лучше играть на опережение.
— Теперь личный досмотр? — спросил я, с готовностью приподнимая локти.
И тут же сморщился от боли. Искренне. Левое плечо, под которым покоилась в бинтах «Слеза дракона», болело даже в неподвижном состоянии.
Наджаф взглянул на Асима, вроде бы спрашивая у него совета. Тот улыбнулся — обезоруживающе, как тогда, когда перед интервью Масуда я предлагал ему осмотреть нашу аппаратуру. Наджаф — а принимал решения он — дружески хлопнул меня по здоровому плечу.
С таможней было покончено.
Только тут я заметил командира Гаду. Он стоял в группе офицеров Дикой дивизии, двое из которых, как выяснится, должны были лететь с нами. Он посмотрел на меня и вернулся к разговору.
