– Вы никогда не читали святой манускрипт. Как я могу вас переубедить? Это всё равно, что в этой темноте научить вас читать.
– Да, всё верно – о манускрипте я раньше никогда не слышал, – согласился Смородин. – Но уверен, что это светлая вера, если она прошла сквозь века. Скажи, а в священном манускрипте Святой Иезус требует, чтобы верующие доказывали ему собственную веру?
Александр задумался, затем нехотя ответил:
– В нём сказано, что каждый идёт к той вере, к которой ведёт его сердце.
– Заметь, Сашок, – сердце! – назидательно поднял невидимый в темноте палец Смородин. – Сердце, а не затуманенная голова. Завтра тебя заставят доказать свою веру, убив меня, да, по всей видимости, и боцмана. Между чашами ясности Стефан может прийти в себя и задавать неудобные вопросы. Что скажешь, если я попрошу тебя пройти со мной в пещеру по соседству? Всего лишь на одну минуту!
– Нельзя покидать пещеру раздумий, пока за мной не придут старшие братья.
– Да брось, Сашок, разве может кто-то чего-то запрещать императору? И куда подевался тот сорвиголова, который заставлял летать старые дирижабли, годные лишь на свалку воздухоплавания? Пусть это будет твой последний добрый жест, в память о пройденном вместе пути. Одна минута! А дальше слушай хоть своё сердце, хоть голову – мне всё равно!
– Ведите! – сломался Александр. – Но только одна минута! Я не хочу огорчать Проясняющего неповиновением, потому что и над императорами есть высший суд.
– Держи мою руку, – поднялся Смородин. – Иди за мной.
Выбравшись из пещеры раздумий, Миша потащил князя к противоположной стене колодца. Нащупав вход, он подтолкнул Александра вперёд и вошёл следом в пещеру, которую он обследовал первой. Старшие братья спали в тех же позах, что и прошлый раз, лишь усилилась мощь их храпа. Не обращая на них внимания, Смородин уверенно сдёрнул со стены факел и повёл князя ко второму входу. Подсветив, он заставил его пригнуться и, подтолкнув вперёд, приказал:
– Смотри!
Александр, закрыв ладонью нос, долго рассматривал лежавшее у ног тело, затем спросил:
– Кто это?
– Проясняющий! Вернее та его ипостась, которая горящая падала со скалы. Но заметь, совершенно не та, что рассказывала тебе о своей святости и прочей чепухе. Этот-то и пару фраз едва ли смог бы из себя выдавить. Его накачали до бесчувствия. Человек даже с самой сильной волей, пылая в огне, не смог бы сдержать крик. Такова наша природа. Если сомневаешься, я помогу тебе его поднять. Убедишься, что он тот самый – у него не осталось ни одной целой кости. Да и запах горелой плоти весьма красноречив. Вот и всё, что я хотел тебе показать.
Долго, очень долго молчал, переваривая увиденное, Александр. А когда заговорил, в его голосе были и растерянность, и страх, и отчаяние.
– Проясняющий мне врал?
– Ну наконец-то! Хотя лучше позже, чем никогда. Идём за Стефаном.
– Подождите! А как же голова? Она ведь говорила?
– Пока болталась на шее ещё одного несчастного.
– Она признала во мне императора! Хотя раньше никто не верил. И Проясняющий признал!
– Ну это ты зря. Мы с боцманом сразу поверили, после того, как ты нам всё рассказал. А этому шарлатану несложно было тебя опознать, перед этим сверив твоё сходство на блюде с императорским семейством.
– Нет, флагман, это не всё. В том, что я видел святого Иезуса, вы меня не переубедите. И это был не сон. Он был точно такой, каким его рисуют на стенах церквей и в священном манускрипте.
– Дай догадаюсь, как это было. Ты выпил лошадиную дозу какой-то гадости и потерял сознание. Очнулся в пещере, а рядом сам Иезус, собственной персоной. Ни о ком другом он не говорил, кроме как о Проясняющем. Будто для разговора ему целого мира мало. Потом он снова дал тебе чего-то выпить? Или с пойлом вошли братья?
– Нет. Святой Иезус сказал, что мы в пещере, которая по другую сторону бытия, и чтобы вернуться, я должен выпить из его чаши.
– Если мы побродим по пещерам, скрытым за этими стенами, уверяю тебя, что найдём и ту, в которой был ты. А ещё там наверняка будет храпеть твой Иезус. Остынь, Сашок. Мы попали в лапы такому вурдалаку, что перед ним пасует даже палач Дима Утюгов. И он подчиняет не плетью, не страхом, а переворачивая с ног на голову всё то, во что люди веруют. Ну и щедро сдабривая это каким-то наркотическим зельем.
