Лимонова привели тогда ко мне на свидание и, поместив в тесную камеру с истертым узорчатым каменным полом и грубо закрашенным масляной краской плесневым грибком на стене, приковали наручниками к узкому железному столику. Фотография запечатлела и тот обшарпанный пол, и облупившуюся от влаги краску на стене, и длинноволосого пожилого писателя в наручниках, меховом тулупе, тельняшке, спортивных штанах и домашних тапочках.
Глядя на этот снимок, опубликованный потом в «Коммерсанте» и широко разошедшийся по миру, видно, что сделан он был не во Франции и не в Америке — нет там таких тюрем и такой одежды у заключенных. Сразу понятно, что перед нами родной наш ГУЛАГ и наш русский человек в нем.
К тому же, в отличие от известного снимка автора «Архипелага» Александра Солженицына в зэковской шапке и телогрейке с лагерным номером, сделанного им в ссылке — уже после освобождения из зоны, фотоснимок Лимонова не постановочный, а самый что ни на есть настоящий, документальный. И сделан он был с большим риском для нас обоих…
Так, искупавшись в Волге недалеко от Энгельса и чуть посидев на берегу, мы поехали в Саратов, где нас уже ожидали журналисты.
Но прежде чем идти к ним, мы еще немного прогулялись по центру города, почтительно постояли у памятника Николаю Чернышевскому, зашли вдвоем с Эдуардом в здание консерватории — в туалет (другого, более подходящего для этого места мы почему-то не нашли) и уже на пресс-конференции в Издательском доме встретились с Быковым и остальными нашими друзьями.
После пресс-конференции, в окружении местных и московских журналистов, мы вновь отправились по городу. Бритого и коротко стриженного Лимонова никто из прохожих не узнавал, и мы могли спокойно пройтись по саратовским улочкам и тенистым аллеям воспетого Константином Фединым парка «Липки», а обедать всю эту ватагу я пригласил в ресторан «Мистерия-буфф» на Кировском проспекте.
Оформленный в футуристическом стиле, этот ресторан, расположенный в подвальном помещении одного из старых саратовских домов, был на тот период, пожалуй, лучшим в городе. Здесь, среди плакатов «Окон РОСТА», подшивок журнала «Огонек» за 30-е годы прошлого века и книг Ленина, Сталина, Маяковского, Хлебникова и Асеева, я очень часто ужинал, коротая вечера во время многомесячного судебного процесса. Здесь же мы сиживали по выходным с моими саратовскими друзьями. Здесь же однажды я встретил, в компании московских чекистов, сексота Артема Акопяна, приехавшего в Саратов для дачи показаний в суде в качестве свидетеля обвинения. Мое внезапное появление тогда в «Мистерии-буфф» явно испортило им всем аппетит: они поспешно расплатились и ушли.
Но до сих пор я сожалею, что за год до этого, когда в Саратов для участия в процессе приезжал Александр Андреевич Проханов, мы поленились с ним пройти лишний квартал по раскаленному на солнце Кировскому проспекту и в итоге остановились обедать не в «Мистерии-буфф», а в каком-то пафосном, с рыцарями при входе, но на самом деле самом обыкновенном провинциальном кабаке.
Однако я помню восторженный возглас Проханова, когда мы вышли с узких, кривых саратовских улочек на широкий пешеходный проспект, а по нему косяками фланировали красивые девушки в коротких шортиках и цветных топиках. Увидев вдруг все это великолепие, Проханов воскликнул:
— Так это же рай!
Потом мы долго сидели с ним в том самом кабаке, я рассказывал о ходе процесса над Лимоновым и о своих взаимоотношениях с Жириновским, он расспрашивал меня об известных криминальных авторитетах, генералах милиции и губернаторах, с кем мне приходилось в те годы параллельно работать.
— Какая профессия! Какая невероятно интересная работа!.. — снова не удержался от восклицания Александр Андреевич. — Ведь ты, как демиург, управляющий потоками. И создающий из всего этого нечто свое…
И в этом весь Проханов: эмоциональный, впечатлительный, весьма и весьма глубокий, но и очень ироничный, легкий человек.
А мы с Лимоновым, друзьями и журналистами после обеда в «Мистерии-буфф» снова всей гурьбой пошли по городу. Лимонов, которому уже было ни до чего, терпеливо знакомился с местными достопримечательностями.
