— Вызывай пожарных! — крикнула Рина О’Доннеллу. Она схватила шлем и бросилась к багажнику, где лежала роба. — Там внутри люди. Двое… возможно, в спальне на втором этаже. Я вхожу.
— Дождись бригады.
Рина натянула робу.
— Я должна попытаться. Может, они живы, связаны. Я больше никому не дам сгореть заживо этой ночью.
Она выхватила из машины огнетушитель. Краем сознания она слышала голос О’Доннелла, кратко описывающего ситуацию и диктующего адрес. Он последовал за ней по пятам, пока она поднималась по ступеням крыльца.
— Может, он еще тут. — О’Доннелл держал в руке обнаженный ствол. — Я прикрою тебя сзади.
— Займись первым этажом! — не останавливаясь, крикнула Рина. — Я поднимусь.
На этот раз он оставил дверь открытой, отметила она. Словно приглашал войти, располагаться, чувствовать себя как дома. Рина переглянулась с О’Доннеллом, кивнула и ворвалась в дверь.
Внутри было темно, но кое-что можно было различить в серебристом свете луны, пробивающемся с улицы. Смутными тенями обрисовывались дверные проходы и мебель. Рина обвела все внутреннее пространство глазами. Дуло пистолета следовало за ее взглядом. Сердце билось в горле, а в груди лежал лед, пока она бежала вверх по лестнице туда, где дым стелился под потолком.
Дым собирался, густел, клубился, заваривался мутным настоем, пока она бежала. Рев огня напоминал свирепый грохот морского прибоя, и Рина знала, что этот прибой может превратиться в цунами. Она попробовала закрытую дверь на жар, обнаружила, что она холодна. Она бросилась вперед по коридору.
Огонь плясал на потолке у нее над головой, окружал следующий дверной проем чем-то вроде золотистой рамы. Он стал подбираться к ее башмакам. С испуганным криком Рина направила на пламя пену из огнетушителя. Снаружи уже доносился вой сирен. Но никто в доме не откликнулся на ее крики. Собрав в кулак все свое мужество, она бросилась вперед сквозь огненную стену.
Комната пылала. Огонь поднимался с пола, взбирался по комоду, где ваза с цветами уже была охвачена огнем. На мгновение Рина застыла, окруженная огнем, ослепленная его блеском и фантастическим жаром, его красками и движением, его силой.
Она знала, что ее маленький огнетушитель выглядит жалким и смешным в сравнении с его неистовой страстью. А главное, она уже опоздала. Безнадежно опоздала.
Джоуи не поджег постель. На этот раз он приготовил ей целую мизансцену. Он хотел, чтобы она это увидела.
Разумеется, он их скомпоновал. После того, как пристрелил. Он усадил их обоих, прислонив к спинке кровати. Казалось, они наблюдают. Зрители, завороженные насмерть величием огня.
Рина двинулась вперед. Ее сознание словно раздвоилось. Ее душа застыла на месте в ужасе и каком-то болезненном трансе, пока сама она подбежала к кровати, рискуя обжечься. Она должна была проверить. Должна была удостовериться, что она опоздала.
— Назад! Берегись!
Рина повернулась на крик О’Доннелла. И опять лишь частью сознания она увидела, как он стоит в дверях на фоне неистово бушующего пламени. Его лицо блестело от пота и было закопчено дымом, но глаза смотрели ясно и твердо.
Он зачехлил свой пистолет и вместо него держал в руках домашний огнетушитель.
— Они мертвы! — прокричала Рина, стараясь, чтобы он услышал сквозь рев и шипение пламени, но в ее голосе прозвучала глухая безнадежность. — Он убил их в их собственной постели.
О’Доннелл еще секунду удерживал ее взгляд, и в его глазах, полных ненависти и гнева, она прочла понимание.
— Мы спасаем что можем. — О’Доннелл поднял и перевернул огнетушитель. — Это наша работа.
И он выдернул чеку.
Взрыв сбил Рину с ног и швырнул на кровать, прямо на колени погибшим. На мгновение ее разум отключился. Она была не в силах что-либо воспринять.
А потом она выкрикнула имя своего напарника, стащила с кровати окровавленную простыню и прорвалась сквозь завесу огня в дверь.
Она знала, что его больше нет, она знала это уже в ту минуту, когда набрасывала простыню на то, что от него осталось, и своим телом сбивала поглотивший его огонь.
Позади нее хлынула вода и погасила пламя. Другие люди ворвались в ее преисподнюю.
